кротости и стремления к какой-то маленькой, но оберегаемой ими земной красоте, а в прыжке на рельсы не то что красоты нет, а уродство сплошное, даже представить страшно, как тело ее раскромсало. Так почему тогда хрупкая, так широко улыбающаяся на свадьбе женщина делает такое по своей воле, чем гонима она была? И почему никто этим вопросом не задался?
С другой стороны, вот есть Иван, и сама его жалею, и где-то в глубине души считаю, что отец его сам во всем виноват.
Не знаю, в чем правда. Но ту девушку жалко, с ней мое сердце и моя никакая воля, даже несмотря на то, что славный знакомый – брат мой родной.
Запись 6
Это небо не бывало серым. Как такое возможно? Чтобы в одном месте России было непроглядное серое, а в другом – такое воздушное и нежное. Небо отражалось и колыхалось на поверхности неглубокой почти изжившей себя реки, названной, как и сама деревня, Кандалкой. Речка из-за того, что мелкая, была теплой даже сейчас – осенью. Песок под водой золотистый, и силуэты маленьких коричневых рыбок хорошо видны над ним.
– Купаются здесь? – спросила я Нюру, которая увлечена рвала лопухи вдоль берега.
– Раньше дети купались, а старики про воду не думают.
– Отчего так получается, интересно?
Она не отвечала, увлеклась лопухами. Долго гуляли по воде. Обнаружили ямы, где вода поднималась по пояс, непонятно как эти ямы образовались, но можно было даже искупаться, чуть-чуть поплавать, что я и сделала.
– Там ужи! – крикнула Нюра с берега и хохотнула, подумала, видимо, что хорошенько напугала меня. А сама опять делом увлеклась, землю-песок с берега в банку укладывает.
Я выбежала из воды, замерзла.
– Пошли домой что ли, пока ты совсем не околела, – проговорила Нюра с трудом поднимаясь.
– Пошли, – я быстро оделась и взяла одну из ее банок с песком. – И что ты с ними делать будешь? – спросила я, крепче хватая банку, чтобы она не выскользнула.
– Ох, и любопытная ты, Анька. Умная шибко видно.
– Хочу в соседнюю деревню съездить. Как думаешь, глава ваш Иннокентий рассказать про Новикова мне что-нибудь сможет?
– Скажешь тоже! Чего он тебе расскажет?! Нет дела ему до людей мелких. Он изворовался весь, об этом все мысли его. Мы ему давеча говорили, чтоб хлеб нам развозили по домам, нам же старухам зимой к магазину не пройти. А он отмахнулся, говорит: пеките сами. А мука как будто из воздуха у нас. Нет дела ему!
Все верно, хотел бы помочь, не дожидался, пока из города помощь пришлют. Хорошо, если даст мне отписку какую, а то ведь не даст, не захочет проявить неучастие, он, наверное, уже тем горд, что журналистку из города пригрел, план на ближайший год выполнил.
«Мелкие люди» – как она хорошо сказала, ведь ровно перед тем, как уехать, я написала одному знакомому, с которым мы долгое время тепло общались, куда я еду и на какую тему буду писать статью. Он сказал,
