пятна навоза на его одежде, попятился назад:
– Ты чего это, чего?.. Задушишь ещё, медведь этакий. Ты это, заканчивай давай скорей, да свиней покорми. Там тебе уже девки целую бочку помоев подготовили, – и Билюд бочком, бочком посеменил прочь.
– Так я уж закончил, – заулыбался вдогонку ему Оскол.
В пекарне, куда зашёл Оскол, стоял стойкий кислый запах, перебиваемый ароматом свежевыпеченного хлеба. Молодые, испачканные в муке девки и жёнки, месившие тесто, увидели Оскола, захихикали и, переглядываясь и бросая на него озорные взгляды, начали перешёптываться меж собой.
– Где здесь помои-то? – смущённо, переминаясь с ноги на ногу, спросил Оскол. – Билюд сказал, что для свиней приготовили.
– А ты Милолику попроси, чтоб показала, – засмеялись девки. – Тебе она не откажет.
– Ты чего сюда пришёл-то весь в дерьме? – властно закричала пожилая и дородная тётка. – Чай хлеб для князя и для дружины печём. Ещё не хватало, чтоб навоз ненароком попал…
– Тётка Скрева, так Билюд же сказал… – начал оправдываться Оскол, но та его перебила:
– Билюд наговорит, только слушай. Бочка, чай, во дворе, а не в пекарне.
Скрева отломила здоровенный кусок душистого и ещё тёплого только что испечённого хлеба и протянула его Осколу.
– Вот, поешь потом.
Милолика подошла к Осколу:
– Что ж ты так испачкался? Давай снимай хоть рубашку – постираю…
– Чего одну рубашку?! И портки снимай! – засмеялись девки. – Милолика, помоги ему.
Оскол не стал дожидаться очередных подначек, повернулся и вышел, закрыв за собой дверь.
– Злые вы, нехорошо человека обижать, – Милолика вернулась на своё место.
– Милолика, скажи, – допытывались девки, – не боишься с ним обниматься? Вон какие у него ручищи-то! Небось такой детина обнимет – все косточки захрустят.
– Нет, он ласковый, – улыбнулась она в ответ. – Он даже лишний раз обнять боится.
– Сватов не собирается засылать? – спросила одна.
– Пока нет. Обещал заслать, как только воином станет.
– О-о! – все засмеялись. – Когда это будет! Разве князь его от коровьих хвостов отпустит? Чтоб воином стать, надо мечом владеть, а не за хвосты коровам дёргать.
– Хватит парня оговаривать! – властно повысила голос Скрева. – Робкий – не значит плохой. И работы никакой не чурается. А ну хватит галдеть – работа не ждёт!
* * *
Оскол стоял в ручье, по колено в воде, и яростно отстирывал пятна навоза, въевшиеся в рубашку. Выстиранные портки уже сушились на камне. Он в который раз потёр пятна глиной, а затем опять начал смывать водой.
– Оскол! – с крутого берега сбежал Рюрик. – А я тебя ищу. Мы же хотели с тобой ладью нашу конопатить.
– Там нужно несколько досок заменить – сгнили они от старости, а потом уж конопатить.
– А я надеялся, что под парусом в море выйдем.
– В следующий раз.
