можно прийти тремя путями, иными словами, есть три возможности попадания языковой личности в «глоттосферу», а значит, в поле зрения лингвиста. Прежде всего – от психологии языка и речи, это путь психолингвистический, затем – от закономерностей научения языку, от лингводидактики, наконец, – от изучения языка художественной литературы (понимаемого в широком смысле, включая и ораторскую речь, как делал это Виктор Владимирович Виноградов)… Лингводидактический аспект разработки понятия языковой личности – самый старый и корнями своими уходящий, очевидно, в глубокую древность. Сошлюсь только на Ф. И. Буслаева, который методологические принципы своего труда «О преподавании отечественного языка» строил на представлениях о нерасторжимом единстве родного языка с личностью ученика: «Родной язык так сросся с личностью каждого, что учить одному значит вместе с тем и развивать (личность) духовные способности учащегося» [Там же, с. 28–29].
Ю. Н. Караулов говорит о Ф. И. Буслаеве как о лингвисте, впервые выдвинувшем понятие личности ученика в качестве объекта воздействия учите ля в процессе преподавания родного языка. Обращаясь к современной лингводидактике, ученый отмечает, что она далеко продвинулась в понимании и разработке структуры и содержания языковой личности. Последняя предстает как многослойный и многокомпонентный набор языковых способностей, умений, готовностей к осуществлению речевых поступков разной степе ни сложности, поступков, которые классифицируются, с одной стороны, по видам речевой деятельности (имеются в виду говорение, аудирование, письмо, чтение), а с другой стороны – по уровням язы ка, т. е. фонетике, грамматике и лексике. (Автор ссылается, в частности, на работы Г. И. Богина.)
В то же время при рассмотрении взаимоотношений лингводидактики и антропоцентрической лингвистики Ю. Н. Караулов очерчивает и область нерешенных проблем.
Хотя лингводидактика, как пишет ученый, «во все времена строилась с учетом последних достижений психологии, видя свою задачу в психологическом «обеспечении» условий усвоения родного или чужого языка и ставя этот процесс в связь со становлением и развитием личности», «однако исходным в лингводидактических построениях были данные именно о языке, которые препарировались в соответствии с представлениями о психологических особенностях личности, а вовсе не сама личность и тем более не языковая личность. Лингводидактика и методика преподавания языка всегда опирались прежде всего и главным образом на господствующий в данный период «образ языка» в лингвистике и соответственно строила модели обучения. В этом исключительном «доверии» прикладных и смежных дисциплин к образу языка проявляется общая и вполне естественная закономерность, определяющая нормальные, стереотипные пути «внедрения» результатов фундаментальных, теоретических исследований в практические разработки». Но ведь пока модели обучения языку «ограничиваются рамками системного представления самого языка и не вторгаются
