в пользу своей точки зрения:, намеренно вступая в двойственные отношения с пациентом (например, прогуливаясь вместе с ним после сессии), мы с большей вероятностью избежим нарушения границ, потому что изменяем распределение власти между терапевтом и пациентом так, что это способствует исцелению. Другой используемый аргумент – что такие отношения больше подходят для коллективистских культур (Zur & Lasarus, 2005). Это, по моему мнению, иная крайность, которая, как и «чистый» аналитический сеттнинг, мало реалистична.
Мы много знаем об аналитической практике на ранних этапах развития психоанализа, когда практически все аналитики, включая основателя психоанализа, допускали немыслимые, с точки зрения современных норм нарушения границ, часто с инцестуозным оттенком (Gabbard, 1995; Lynn & Vaillant, 1998; Roazen, 1995). Это хорошо объяснимо, поскольку они столкнулись с процессами, оказывающими такое воздействие на психику, к которому они не были подготовлены, и, кроме того, не располагали доступной нам сейчас и прошедшей проверку практикой теоретической базой.
Важно исследовать эту сторону истории аналитического движения, поскольку «слепые пятна предшественников могут легко стать слепыми пятнами следующего поколения аналитиков» (Gabbard & Lester, 1995, p. 86). Этот аспект аналитической традиции находится в фокусе внимания современных исследователей (Gabbard & Peltz, 2001; Yanof, 2004). Особый акцент делается на изучении проблем постаналитических контактов и двойственных отношений внутри аналитических институтов. В России и в постсоветской Восточной Европе, где десятилетиями практиковался «дикий анализ», эти проблемы особенно серьезны[31].
Стабильные и четкие границы служат обеспечению безопасности аналитического пространства, защищая как пациента, так и аналитика. Несколько сил воздействуют на эти границы. Во-первых, это силы, которые можно назвать «естественными», связанные со сложным многоуровневым взаимодействием пациента и аналитика, которые подробно анализировались выше. Второго типа воздействия могут иметь субъективную природу (личные особенности аналитика, недостатки его собственного анализа, регрессивное состояние вследствие личного кризиса, стресса и пр.), или же быть обусловлены объективными условиями («слепые пятна» в традиции, теоретической парадигме или в институциализированной практике). Третий тип воздействия на аналитические границы имеет источником средовые влияния, в том числе и культурно обусловленные требования. Одним из признаков того, что профессиональные границы не выдерживают давления этих сил, является феномен «психического выгорания» (см.: Солдатова и др., 2002, с. 399–409).
Анджей Вербарт, обсуждая нарушения границ в современном культурном пространстве, связывает их с «желанием видеть все и показывать все», с тенденцией элиминировать табуированность определенных областей жизнедеятельности. Примером служит демонстрация в произведениях искусства и в масс-медиа насилия и перверсий без интегрирующих объяснений и при полном отсутствии
Эта тема – проблемы нарушений границ (в том числе приводящих к сексуальным отношениям терапевтов с пациентами) в психоанализе и психотерапии других направлений – слишком обширна и требует отдельного исследования. Всестороннее освещение этой темы не входит в цели настоящей работы. Заинтересованного читателя отсылаю к монографии Габбарда и Лестер (1995) – лучшей публикации в этой области. В отечественной литературе следует отметить интересную работу А. И. Куликова, исследовавшего условия, способствующие нарушениям сексуальных границ в разных направлениях психотерапии (Куликов, 2006).
