довольно усмехнулся:
– А ведь нам удалось сосредоточить всё внимание Даву на себе. Прибыл посыльный: южнее Быхова наведены мосты, армия спешным порядком ведёт переправу через Днепр. Им нужно время, значит, рано ещё отпускать французов. Пусть ждут.
– Чего? Завтра все тут поляжем. И Багратиону от нашего геройства проку на грош. Не успеет уйти…
– А завтра… – злорадно хохотнул Раевский и охнул, схватившись рукой за грудь, – …завтра мы к французу не явимся. Отложим наступление на день. К вечеру он заволнуется… ан не заподозрит: надо же и раны когда-то зализывать. Пусть его гордость распирает: эка знатно нас потрепал, никак не очухаемся. А мы сделаем передислокацию: оставим Новосёлки и уйдём в Дашковку. Покараулим их ещё денёк. Пусть думают, что силы копим, готовим наступление.
12 июля генерал Раевский с 7-м корпусом перебрался в Дашковку и ещё день выжидал. Казачий полк атамана Платова демонстративно проехался по правому берегу Днепра, внушая французам впечатление, что осматривает окрестности Могилёва, выбирая удобные боевые позиции, а к вечеру скрылся. У Борколабова переправился через Днепр и двинулся в направлении, указанном Багратионом, который успел перевести армию на восточный берег и двинулся в сторону Смоленска через Пропойск, Чериков, Кричев, Мстиславль, Хиславичи. Ночью 7-ой пехотный корпус тихо снялся с позиций, перешёл Днепр по наведённой переправе за Быховом и соединился с Багратионом.
***
Наутро маршал Даву, пребывавший в полной уверенности, что именно сегодня предстоит решающая битва за Могилёв, поднялся чуть свет. В своей победе он был уверен. Однако ещё раз прокручивал в уме и чертил на бумаге расстановку сил обеих сторон, сверяясь с картой, разложенной на столе, чтобы досадная неучтённая мелочь не произвела осечку. Предстоящая баталия была спланирована безупречно! С его лица не сходила довольная улыбка. Он уже слышал восторги императора, стремления которого никто не мог осуществить, даже родной брат. Маршал гнал от себя сладостные видения – не время пока ликовать, парить в седьмом небе. Но неизменно возвращался к ним, представляя себя то со скромно склонённой головой, то гордо и бестрепетно расправившего плечи под торжественную дробь барабанов… в руке Великого полководца уже блеснул орден, императорская свита отводила завистливые косые взгляды, как…
В дверь раздался торопливый стук.
– Что там?!
– Дозорный, господин маршал, с донесением.
Даву слушал пикетчика, и краска сползала с его лица, как с дешёвой линялой пелёнки, а в глазах темнело. Донесение о переправе русских опоздало на сутки. Их теперь уже и след простыл. Силы противника, его планы, равно как и направление, в котором он скрылся, остались невыясненными. Гениально рассчитанный разгром Багратиона, ожидание наступательных действий противника, надежды на победу –
