указательным пальцем. Главная женщина без выражения взглянула на мать, та ответила сердитым взглядом и каким-то указанием, женщина все так же, без выражения, продолжала слушать музыку, впрочем руку на ножку младшей автоматически положила. Чем-то она привлекала, и Перепелов разгадал, чем: в ней таилась сильная натура. Поезд выехал из тоннеля на поверхность, вошла офеня с предложением мячика-трансформера всего за сто рублей, в то время как цена ему двести или даже двести пятьдесят, никто не запрещал ей назвать и пятьсот. Она уже готовилась покинуть вагон, не совершив ни одной торговой операции, как бабка порылась в сумке, нашла сотенную и, купив мячик-трансформер, сунула его младшей внучке, после чего девочка развеселилась, начала играть в мячик, все стали смеяться, мячик упал на пол, бабка грубо и зло на девочку прикрикнула, обидев, и опять у плаксы полились обильные слезы, а мать, со своим отрешенным и в то же время исполненным тайного драматизма лицом, все смотрела куда-то в сторону, а прямо перед собой, не видя никого из родных, смотрела ее старшая дочь. Еще одна женщина вошла в вагон, подталкивая перед собой маленькую девочку, и бабка позвала дочь: Лена! Та не услышала, с кнопкой в ухе. Старшая дочь потрогала мать за плечо, но на вопросительный взгляд матери промолчала, а взглядом же перевела стрелки на бабку. Бабка глазами указала на вошедшую девочку, и женщина тотчас подозвала эту чужую девочку, подвинулась и усадила рядом с собой.
Перепелов представил себе, как они живут в зачуханной малометражке, забитой стандартной мебелью, негде повернуться, то и дело ссорясь, не умея ни услышать, ни понять друг друга, злые, равнодушные, отдельные, близкие, добрые, заботливые, совместные, и когда они поднялись выходить, ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не подняться и не выйти вслед за ними, вместе с ними. Гладкое, ухоженное лицо его невольно перекосила болезненная гримаса, искрой обожгло нелепое и несбыточное: положить свою мужскую жизнь на алтарь этих четырех женских, дать женщине, явно незаурядной, самостоятельной, гордо переносящей недостачу мужской любви, дать ей эту любовь с избытком, чтобы она перестала отсутствовать, перенасыщенная внутренней гигантской пустотой, а встретилась бы своими сияющими виноградинами с его козьими орешками, удивленная, пораженная, отдающая все и получающая все, и две девчонки, беленькая и черненькая, засияли бы тоже, и бабка, стесняясь нахлынувших чувств, вытирала бы пальцем выступившие слезы не на нежном лице маленькой, а на своем, сто лет как загрубевшем и сто лет забывшем, что такое счастливые женские, материнские слезы. На какую-то долю секунды он почувствовал себя богом и даже застонал от зримо выпавшего шанса стать богом для этих четверых. Близкое состояние знал единственное: когда писалось. Двери, разъехавшись, съехались, следующая остановка конечная, ему выходить, он скрипнул зубами и привел себя внутри себя
