из уважения к ролевым играм в кабинет алхимика – пусть нынче в детской будет кабинет алхимика. Из почитания науки средневековья опишем этот процесс подробнее.
Итак, в ролевом кабинете алхимика он расстелил газету, рассыпал на ней повыкопанные грибы, вооружился пинцетом и начал делить их на кучки: побольше, поменьше и так себе. Он смахивал на Паниковского, погруженного в распределение награбленного. Кое-что Артур оставил про запас.
Было рано, было очень рано, как написал в свое время опять же Есенин, и студенту Артуру Амбигуусу очень нравились эти стихи; итак, докончим: «понял я, что надо по грибы». Он воздевал палец и читал их, многозначительно задерживаясь на каждом слове и даже слоге. «Понял! Я! Что надо!..» Человек знал, о чем пишет и для какой аудитории. Дзен ощущался в каждом слоге…
Артур – не Есенин – собирал их с утра. Вернувшись, застал всех спящими: предки валялись в отрубе, Крышин и Ключевой… Артур не захотел присматриваться, отвернулся и молодо-зелено сплюнул. Прочих пока не было, они расползлись по домам, которые представлялись студенту животными норами. Мелкий Амбигуус заглянул в кастрюлю: пуста. «Его сердце сразу остановилось, его сердце сразу за-мер-ло», но тут он увидел отвар, перелитый в банку, градуированную специальным маркером. Капитализм есть учет и контроль. Амбигуус еще не привык к этому новшеству. Уровень жидкости стоял на четвертой отметке, если считать сверху, а против трех вышестоящих – проставлены росписи: во столько-то часов-минут-попытка секунды брал-отливал себе Гастрыч – посылал двойника двумя этажами ниже, морду набить одному скандалисту, а сам обезопасился кучей свидетелей. Алиби, почитай, лежало в кармане. Да нет, оно там только лежит, не надо шарить по чужим карманам лапой, почитай на роже. Да битый и не посмеет заявить. Во столько-то отливал Извлекунов – похоже, этот элементарно подсел, и цели его неясны. Последней собиралась брать мама: уговаривала компаньонов подарить ей немножечко для рагу, потому что у нее закончились сухие кубики, а она любила эксперименты с примитивными специями. «Это ничего, если призраки покушают», – внушала она, но ей припомнили сынка и зверей, не дали. Мама перечеркнулась, вместо нее расписался сам Амбигуус-младший. То, что он взял, теперь и кипело в колбе.
Отныне слово «отливать» обогатилось новым значением, перестав быть непристойным. Вернее, оно очистилось от наносного.
Вообще, по наивности он рассчитывал завладеть всем запасом – со временем. Нечего размениваться на дежурное мордобитие и самодостаточный кайф удвоения. Не говоря о каком-то рагу. Продукт бесценен и должен находиться под контролем знающего человека.
Дело мастера боялось: оно булькало, оно выходило узенькой струечкой пара.
Делатель снял колбу с огня, разлил декохт по другим, пронумерованным. В каждую бросил по щепотке поганок, пометив, куда и сколько. Засек время. Вернулся в кухню, отлил из банки еще одну добрую порцию, поставил
