посматривала в окно, за рамой которого усилившийся ветер раскачивал огородное пугало. Оно, трепыхаясь сотней лоскутов и жестянок, клонилось на шесте и подымалось вновь, словно трубя во все концы: вот она преступница, здесь, здесь, здесь.
– Я отправляла доверенных кэру́нов на поиски тела, – сказала она. – Так вот его нигде нет.
Старик, прокряхтев, приподнял торс, так что смог детально рассмотреть лицо дочери. Она выглядела опасливо и испуганно, хоть и давеча не показывала этого.
– Его могли сожрать хищные ти́булы[28], рыси, любая прожорливая тварь, – он потянулся за самокруткой, лежащей на прикроватной тумбе, но мэ́йса раздраженно хлопнула его по рукам.
– Потерпи, покуришь, когда я уйду! – фыркнула она, раздраженная его зависимостью, так, что за дверью послышались шажки…
– Хорошо! Хорошо, – пробухтел старый ри́хт. – Я слушаю.
– Ты слушаешь, но не слышишь, – продолжила мэ́йса. – А между тем беспардонный Ви́львин ищет ответы на свои вопросы. Он не верит в то, что мог навредить мне. И как только память к нему вернется, над моей головой вознесут меч. Ты не раз становился свидетелем публичных казней, сможешь снести казнь собственной дочери?
Дряхлый Га́рбус помотал головой, затем обнял ее за плечи, задрожав как мокрый, продрогший пес.
– Нет, нет, – выдохнул опасения. – Такому не бывать. Я и так лишился всего.
– Память к Ви́львину рано или поздно вернется, – с досадой произнесла Гиз. – И я хочу знать, на каких берегах мне искать спасение.
Старик минуту молчал, пытаясь припомнить своих должников.
– Мой друг Нэ́фис, пастух с Бу́льто, – вдруг сказал он. – Как-то обещал мне заплатить жизнью, когда я спас его детей от бурой лихорадки. Помню, как по моему слову ведунья Сэ́йланжа сняла с пташек всю хворь. Я заплатил ей сто тридцать пет, и не петой больше.
– Бу́льто помойка, – брезгливо выдавила мэ́йса. – Я не проведу там остаток своих дней.
– На Мэ́мисе обитает мамаша Мо́ – продолжал старик. – Держит там портовый бордель. Я когда-то был завсегдатаем тех мест. И вытаскивал ее девочек из рук головорезов. Она должна помнить о моей доброте.
Мэйса, обернувшись, пристально посмотрела в его обеспокоенные глаза.
– Так напиши ей, – сказала отцу. – Напомни о себе.
– А почему бы и нет, – прохрипел старик. – Если моя крошка будет в опасности, я сделаю что угодно.
– Что угодно, говоришь, – подловила его на слове Гиз. – Перво-наперво перестань пить. В опасное время валяться без чувств в постели…
– Да, я это могу, – отрезал отец. – Но не могла бы ты чаще бывать дома?
Поднявшись на ноги, Фе́рта вздохнула полной грудью, занавесив окно.
– Я апле́ра, мой дорогой отец, – сказала она. – Единственная заслуга всей твоей жизни.
Сказанное дочерью несколько обидело старика. Он дал ей жизнь, воспитал, а теперь оказывается: все, за что
Тибулы – хищники из семейства кошачьих, напоминающие гепарда, обитающие в лесах Са́лкса. Их шерсть зеленого цвета, что позволяет отлично маскироваться среди травы, а длинный хвост на кончике загнут и раздвоен.
