падая на красный иней,
Припомнишь в блеске снежных круч,
Как на иконе мрачно-синей
Спаситель чёрен и могуч.
Потёмкин
Потёмкин зорко-одноглазый,
В алькове, Геркулес нагой,
Громивший стол с китайской вазой
И отворявший дверь ногой.
Какая русская натура -
Вельможа этот и вахлак,
Внимавшей грубой лести хмуро,
Стихи писавший кое-как!
Скучавший над французской книжкой,
Томимый замыслом своим,
Закусывавший кочерыжкой,
Брать присоветовавший Крым.
И не чуравшийся работы,
Возникшие из пустоты
Явивший города и флоты,
Овеществленные мечты.
Через Евксинскую пучину
Метавший молнии в Стамбул,
Нашедший быструю кончину
В степи Земфир и Мариул.
Успевший вовремя укрыться
Во всеобъемлющий Аид…
Его орудие царица
В отливках медных сохранит.
Всех превзошёл гигантов древних
Её возлюбленный герой.
Что жизнь прошла в его деревнях
Мы видим позднею порой.
Царствование
Глаза навыкате, осанка,
Сознанье, что опять соврут,
Призыв горниста и овсянка,
С утра неукротимый труд.
Державный отдых под шинелью,
Подагра с некоторых пор,
И Пушкина перед дуэлью
С женой небрежный разговор.
И вопли горцев над завалом,
И самый дерзкий из повес,
Вот этот Лермонтов с кинжалом,
Бегущий им наперерез.
Пустыня знойная Тараса,
Шпицрутены, сибирский снег,
Усталость, гневная гримаса…
– Жуковский, где блаженный брег?
Лишь купол мрачно-золотистый
В чухонских беглых облаках,
И маленькие кантонисты
С большими ружьями в руках.
И Севастополь, рюмка с ядом,
Всё чьи-то жёны в смертном сне,
И к неполадкам и наядам
Ещё поездка по стране.
И встречный воз в пути далёком,
И золотящаяся сплошь
Под выпуклым и тусклым оком,
К земле клонящаяся рожь.
Кантонисты
В полку так быстро дети мёрли,
А выжившие день за днём
Дом вспоминали с комом в горле
И цепенели под ружьём.
Штыком кололи неумело,
Приказа не могли понять,
Валились наземь обомлело,
