раздельные миры,
Они застыли, грозно нависая…
Но всё я думал, что сильней Исайя.
«Любовь и дружба, всё пройдёт на зное…»
Э.И.
Любовь и дружба, всё пройдёт на зное,
Когда ты вновь направишься туда,
Где чудище бурлило водяное
И сотрясало зеркало пруда.
Там и тебе узреть достался случай
Глухие колебанья и рывки
Субстанции багряной и могучей,
И золотые эти плавники.
В сиянии разбитой амальгамы
Всходило божество из глубины,
И ведали оранжевые ламы,
Что будут снова перерождены.
Но в час кормленья, под удар кимвала,
Когда манила и звала земля,
Оно к тебе, как счастье, подплывало,
Небытие досрочное суля.
«И выберешь не без усилий…»
И выберешь не без усилий,
Всего за несколько минут
Цветенье галилейских лилий,
Иль лотосом поросший пруд.
И раскатившиеся звенья
Распавшегося на лету,
Или блаженного забвенья
Сгустившуюся пустоту.
И долгий путь без пересадки
В какой-то рай (быть может, в ад),
Иль жизней свежие десятки
Из предстоящих мириад.
«Вот и Цейлон, где вновь Адам и Ева…»
Вот и Цейлон, где вновь Адам и Ева
Увиделись, уже искушены,
И, убежав от огненного гнева,
Очнулись средь могучей тишины.
Дай оглядеться – как же всё знакомо!
Какие благодатные места!
Благоуханий сладкая истома,
Цветущих рощ павлинья пестрота.
Всё тот же рай, лишь малость обветшалый!
И океан заходит, не спеша,
В любовно разрушаемые скалы,
И от бессмертья устаёт душа.
«Любовника убила Артемида…»
Любовника убила Артемида,
В чащобах за оленя приняла.
Случайный стих, не различая вида,
В кого-нибудь вопьётся, как стрела.
Я ранил Вас, хотя и на излёте,
А мог любить. Но, и спустя года,
В моих словах опасность Вы найдёте.
Любовь и смерть соседствуют всегда.
Ариадна
Её отчаянье досадно,
От слёз и жалоб я бегу,
И остаётся Ариадна
На незнакомом берегу.
Наутро веяньем прохлады
Её разбудит Дионис,
И повлекут её менады…
И в море тает белый мыс.
Мы – в эпилоге, а давно ли,
Держа в руке её клубок,
Входил
