к сожалению, я не могу дать никаких разъяснений… Могу только выразить вам живейшую признательность за то, что, во-первых, вы не отказались быть секундантом человека, совершенно вам неизвестного, а во-вторых, за то, что вы избавляете этого человека от необходимости прибегать ко лжи, называя вам имя, которое не было бы его настоящим именем.
– Если вам угодно непременно сохранить инкогнито – мы не препятствуем вам, сударь. Что же касается лично меня, то я пусть и не знаю вашего имени, но заранее уверен, что имею дело с человеком из хорошего общества, благородным и придерживающимся возвышенных убеждений.
– Не могу не поблагодарить вас за такое лестное мнение обо мне, и поверьте, что я сам умею ценить людей и всегда стараюсь оправдать их доверие.
– Но чем вы рассердили Марсьяка?
– Я? – улыбнулся незнакомец. – Думаю, напротив, что я проявил излишнее терпение. Но, знаете, есть случаи и положения, которых человек, уважающий себя, не может и не должен допустить.
– В таком случае почему же он настаивает на дуэли?
– Это мне неизвестно. Знаю только, что он проявил непонятную, невероятную настойчивость. И потому мне тем более приятно и лестно, что даже в столь несправедливых обстоятельствах я нашел благородных секундантов.
– Как честный человек, говорю вам, что вы мне очень нравитесь, сударь. Если нам придется еще когда-нибудь встретиться, прошу помнить, что Медерик всегда готов служить вам чем и как только может. Но если вы хоть сколько-нибудь доверяете моим словам, не считайте порядочным человеком вашего второго секунданта.
Незнакомец только улыбнулся.
«Странная дуэль! – прибавил про себя Медерик, пожав плечами. – И дернула меня нелегкая впутаться в это темное дело!»
Приготовления между тем были окончены. Викарио подал пистолет незнакомцу, а Карлеваль – Марсьяку. «Черномазый-то дал молодому господину пистолет, который не заряжен!» – подумал Фрике, от зоркого глаза которого ничто не ускользнуло.
Отсчитали пятнадцать шагов – условленное расстояние, – потом кинули жребий, кому стрелять первому. Судьба благоприятствовала таинственному незнакомцу. Когда дым от его выстрела рассеялся, он увидел перед собой целого и невредимого Марсьяка. Искоса взглянув на своего второго секунданта, он сказал сквозь зубы:
– Это странно и непостижимо, что он остался на ногах!
Медерик уже радовался в душе, что дуэль, затеянная из-за пустяков, пустяками и закончится. Он был уверен, что Викарио и Карлеваль дали обоим противникам незаряженные пистолеты. Марсьяк, поднимая руку, в которой держал оружие, и целясь в грудь противника, повернулся к журналисту со словами:
– Я хочу доказать вам, насколько я миролюбив и незлобен. У вас еще есть время извиниться, – обратился он затем к незнакомцу.
Но тот, окинув его гордым, презрительным взглядом, бросил резко:
– Человеку, на которого направлено дуло пистолета, неблагородно выказывать
