Мог ли так писать человек, решившийся на столь ужасное дело? Я убежден, что записка составлена посторонним.
Фрике был восхищен логикой месье Лефевра.
– К тому же тот, кто писал эту записку, совершил большую ошибку. Причиной самоубийства он называет бедность, даже не подумав, что бедняки не одеваются так, как одета его жертва.
Фрике почти с благоговением слушал приемного отца.
– Я уже успел обдумать все это, и согласись, что твоя столь ранняя прогулка в лесу, твое более чем странное объяснение насчет того, откуда у тебя появились деньги, невольно заставляют меня прийти к такому заключению: в Медонском лесу было совершено гнусное преступление, и главный его виновник или по меньшей мере соучастник – ты!
– Я?! – вскочил со стула Фрике.
Теперь он уже не восхищался логикой и прозорливостью своего благодетеля.
– Вы говорите, конечно, от чистого сердца, месье Лефевр, но попрошу вас выслушать и меня, – проговорил он чуть не плача.
И Состен рассказал вкратце все, что видел: о дуэли, о человеке, вытащившем бумажник умирающего, о зарытом в землю портмоне с деньгами.
– Рассказ твой придуман очень ловко, но согласись, что трудно поверить такой басне, – заявил Лефевр. – Что касается зарытого в землю портмоне, то этому я верю – по той причине, что ты сам мог его зарыть, чтобы брать из него деньги по мере надобности. Ты уже, вероятно, попользовался своей подземной кассой?
– Если бы я поступил так, как вы говорите, то, конечно, не стал бы вам об этом рассказывать, месье Лефевр. Значит, вы меня обвиняете в таком ужасном преступлении?
– Пойми, что не я обвиняю тебя в этом, обвиняют тебя факты и обстоятельства дела. К сожалению, против тебя говорит и твое прошлое.
Бедный Фрике был окончательно раздавлен. Он был невинен, а между тем не имел ни средств, ни сил доказать свою правоту. Вдруг его озарила счастливая мысль.
– У меня есть доказательство! – радостно вскрикнул он.
– Какое?
– Я видел на земле, возле умирающего, обрывок конверта.
– Ну и что с того?
– Эта бумага служила пыжом для одного из пистолетов. То, что на ней написано, поможет мне разыскать виновного.
– Что же там написано?
– Окончания каких-то двух слов: …ен …ьер.
– Шутишь со мной?
– Нисколько.
– Так вот оно, твое доказательство! Что же подразумевается под этими загадочными буквами?
– Я и сам еще ничего не понимаю, – ответил Фрике, – но рано или поздно я должен это узнать. Тут, конечно, кроется преступление… конечно, я почти уверен… но только совершил его не я. Убийца – тот человек, который ограбил свою жертву, который хотел выдать своего противника за самоубийцу… Но я найду, найду этого негодяя, потому что не хочу пострадать за чужое преступление!
В словах Фрике было столько энергии, столько неподдельной искренности, что убеждения старика Лефевра невольно пошатнулись.
– Я
