в прошлое, для них же всё это никогда не переставало быть настоящим.
Солнце уже садилось за пруд и по улицам ползли длинные тени. Свежело. Ноги, в промокших насквозь кроссовках начали замерзать и я зябко переступила ими.
– Пойдёмте уже, – проворчала Полинка, правильно истолковав мои движения, – Успеем наговориться.
– В гостиницу? На Героев Труда? – снова спросила я, когда мы двинулись вверх по улице. На моей памяти гостиница в Руде всегда была только одна. Безо всякого названия – её вывеска над парадным так и гласила «Гостиница». Неужели и это не изменилось?
– На кой тебе в гостиницу к клопам? – вопросом на вопрос ответила Полинка, бодро шествующая в авангарде, – Ко мне идём, у меня остановишься.
Я вспомнила двухкомнатную хрущёвку с крошечной кухней, куда бесчисленное количество раз приходила к подруге в гости, и сбилась с шага. Она, муж, двое детей и я – как мы все там уместимся и где будем спать? Да, помнится, во времена наших совместных ночёвок я обожала спать на полу, но сейчас это почему-то утратило прежнюю заманчивость.
– Нет, Полина, мне кажется, это будет не очень удобно. Не хочу вас стеснять. Лучше в гостиницу.
– Никого ты не стеснишь, – она отмахнулась от моих слов, не оглядываясь, – Второй этаж пустой почти, там вас и размещу.
– Второй этаж? – изумилась я.
– Вас? – спросила Машка.
Полинка наконец соизволила притормозить, снисходительно объяснила сначала мне:
– Мы с мужем после рождения сына дом купили. Большой, двухэтажный. Не удивляйся, здесь на материнский капитал вполне можно купить дом
Потом повернулась к Машке.
– А тебе зачем домой переться, к кому? Давайте переночуем у меня, винища попьём, потрещим от души. А с утра в путь.
Машка не стала возражать и даже просветлела лицом. Я вспомнила о том, что её сын отбывает срок, а мужа, видимо, нет, и поняла, как ей должно быть грустно возвращаться одной в пустую квартиру.
Мы свернули за угол и там я увидела ещё одну картину из прошлого, но уже не детской поры, а более поздней, девяностых годов. У перекрёстка дорог, освещённый одиноким тусклым фонарём, стоял ларёк. Самый настоящий торговый ларёк, за стеклянной витриной которого пестрели пивные банки, стройные ряды сигаретных пачек, пакетики чипсов и сухариков. Вокруг ларька топтались несколько мужчин самой неприглядной наружности.
– Да ладно? – вслух изумилась я и даже остановилась, разглядывая этот раритет, – Я думала их в России давно не осталось.
– Где они нужны, там и остались, – ответила Полинка. – Но в одиннадцать закрываются, как и положено. А раньше сутками работали, помните?
Мы поравнялись с ларьком, и, хотя шли по другой стороне дороги, привлекли внимание мутного вида типов, его окружающих. Насколько я помнила, возле
