тотчас запрыгнул на козлы, и застоявшиеся рысаки понеслись по булыжной мостовой, прочь из провинциального городка на западной границе Амарты.
Новоявленная принцесса предвкушала славное путешествие, однако не тут-то было! В дороге жрица не проронила ни слова, кроме коротких команд: «Выходи, садись, ешь, пей, спи…» А черный монах-кучер, похоже, вообще был нем. Так что красотка изнывала от скуки.
На третий день пути, подъезжая к постоялому двору, они увидели у ворот точно такую же повозку. Кучер в монашеском одеянии возился с задними колесами. Велев пассажирке оставаться на месте, дородная жрица выбралась наружу. Навстречу уже ковыляла низенькая горбатая сестра из второго экипажа. Рыжая незаметно приоткрыла дверцу, чтобы слышать их разговор:
– Что случилось, сестра? – спросила дородная.
– Кажись, ось сломалась, придется менять, – посетовала горбатая.
– Ох-ох, это надолго… А кто там у тебя?
Горбатая сестра с досадой махнула рукой:
– Сама посмотри.
Дородная заглянула в окошко сломанной повозки и сокрушенно покачала головой:
– Пока починитесь, бедняга последний дух испустит… Давай ее ко мне, довезу обеих.
– Благодарю, сестра, очень выручишь! – обрадовалась вторая жрица, затем распахнула дверцу и крикнула внутрь повозки: – Вылазь, только живо! Ну же!
Миг спустя в дверном проеме появилась девочка. И чуть не упала, спрыгивая с подножки – то ли от неуклюжести, то ли от слабости. Была она тоненькой, худенькой, почти прозрачной, того гляди, ветром сдует. Бледное личико с запавшими глазами больше подошло бы кладбищенскому призраку, чем живой барышне. Да и одета была соответственно: линялое платье болталось на ней, как на огородном пугале, из-под замызганной косынки свисали сальные мышиного цвета волосы.
– Полезай в ту повозку! – торопила горбатая девчонку. – И благодари всемудрую сестру, что согласилась доставить тебя на место…
И вот экипаж, запряженный горячими рысаками, мчится дальше по разбитому тракту, и уже две девочки трясутся рядышком на одном сидении, напротив пышнотелой жрицы.
Рыжая сперва молча изучала неожиданную попутчицу, но вскоре не выдержала, заговорила:
– Ну привет, привет… Как тебя зовут?
Новенькая захлопала глазами, открыла рот, однако ответить не успела – это сделала жрица:
– Ее зовут Двитья, раз уж ее раньше нашли. А тебя, следовательно, Тритья.
– Я – Тритья? – ужаснулась бойкая девица. – Какой кошмар! Нет-нет, у меня уже есть имя, и очень красивое. Меня зовут…
– Так звали дочь мясника! А принцессу Амарты зовут Тритьей!
Рыжая недоуменно поморщилась, но возражать передумала. Новенькая, мысленно окрещенная ею Мышкой, по-прежнему молчала, только моргала еще сильнее.
– Ну хорошо, – спустя время снова не утерпела нареченная Тритьей. – Я так понимаю, ее тоже везут в Пур? Тоже во дворец, что ли?
Жрица соизволила кивнуть.
– А
