приятелем. Я объявила, что мы с Вами тоже приятели, но Алексей Михайлович мне не поверил и сказал, что поверит, только если я сумею заманить Вас к нему в имение на семейный обед. Сегодня или завтра в три часа дня, как Вам будет удобно.
Пожалуйста, приезжайте. Буду очень рада повидаться.
Ваш друг, Т.
P.S.
У Бобричей я пробуду не меньше месяца и надеюсь, что мы с Вами успеем увидеться не один раз.
P.P.S.
Также мой долг предупредить Вас о возможной опасности. У Алексея Михайловича есть две дочери на выданье, каждая из которых не прочь выйти за Вас замуж. Но Вы наверняка и сами это знаете».
Судя по содержанию письма, «друг Т.» – это была та самая девица Тасенька, которой Ржевский полгода назад предложил дружбу, чего никогда прежде ни женщинам, ни девицам не предлагал.
Полгода назад случай и вправду был особый. Это не то предложение, которое делаешь в порыве страстей, а после жалеешь, так что теперь послание от Тасеньки пробудило в поручике те же чувства, как если бы старый полковой приятель приглашал заехать в гости. Даже если новых предметов для разговора не найдётся, то с приятелем всё равно есть, что вспомнить.
– Передай барышне и Бобричам, – сказал Ржевский, – что сегодня к ним на обед я уже не успеваю, а вот завтра буду непременно.
С этим ответом посланец уехал.
* * *
Усадьба Бобричей была большая – отнюдь не бобровая хатка, хоть и стояла у реки в окружении леса.
Барский дом, двухэтажное каменное строение жёлтого цвета, появился здесь во времена Екатерины Великой, когда богатые дворяне начали строить в своих деревнях дворцы не хуже городских. Но у Бобричей, погнавшихся за модой и тоже отстроивших себе дворец, судя по всему, не хватило денег на «антураж»: цветники, фонтаны, статуи, искусственные гроты и прочее. Следующие поколения Бобричей тоже почему-то не стали тратиться на антураж, так что дом окружали беспорядочно растущие кусты и деревья, ухоженные на манер английского парка.
По центру фасада, затейливо украшенного лепниной, помещался широкий полукруглый балкон, подпираемый толстыми белыми колоннами. С этого балкона хозяин, сидя в кресле и прикрываясь зонтиком от солнца, обычно высматривал гостей.
Так было и на сей раз. Стоило только Ржевскому, сидящему в коляске, запряжённой серым в яблоках рысаком, проехать в ворота усадьбы, как Бобрич вскочил, откинул зонтик и закричал, размахивая руками:
– Александр Аполлонович! Эгей! А мы вас ждём!
Меж тем коляска гостя подъехала к главному входу, спрятанному где-то в тени под балконом за колоннами.
Со стороны конюшни к гостю побежал расторопный малый, чтобы взять рысака под уздцы, но ещё раньше, чем этот слуга достиг цели, к коляске сбежалось семейство хозяев: Бобрич, его супруга и обе дочки.
– Здравствуйте, Александр Аполлонович! – воскликнул хозяин. – А я, честно сказать, сомневался, приедете ли вы. И ещё раз прошу прощения за давнюю шутку
