чтобы не мешались. И как простолюдинки в таком работают?
– Да хороша, хороша, – хохотнул Сиего, видя, как она хмурится. – Тебе ж не замуж за госпожу идти.
– Некрасивыми любят только монеты.
Фраза слетела с языка сама собой, и Марита внутренне скривилась: по привычке сказала. Был бы тут Верис… В груди неприятно царапнуло, и она со вздохом отвернулась от собственного отражения. Вериса нет, и слушать его Марита больше не обязана.
Но отвыкнуть не получалось.
– Эт кто тебе сказал такое? Отец, что ли? – простодушно спросил конюх.
Марита неохотно кивнула, позавидовав его беспечности и неведению. В мире Сиего отец был жив, труппа процветала, а Марита всего лишь ушла из ремесла и пыталась встать на ноги после потери мужа. Она не стала развеивать эту розовую дымку, хотя от нее на душе стало гадко. Пусть так. Хорошо бы вообще не связывалась со старыми знакомыми, но выбирать не приходилось. Сиего был последним шансом.
Конюх пожевал губами. Он напоминал старого охотничьего пса, давно потерявшего нюх и хватку, которого продолжали держать только за добрый нрав. Весь сухой и морщинистый, мужчина прихрамывал на ходу и то и дело потирал рыжеватые с проседью усы. Фиалковому цвету Сиего совсем не подходил – слишком неидеальный и блеклый, даже посредственный, он не вписывался в просторные залы, отделанные мрамором и хрусталем.
Прямо как Марита.
Она отступила на пару шагов и потеребила вплетенную в косу сиреневую ленту. Жалкая попытка вписаться в чужой, яркий и сверкающий мир, но Марита хотела эту работу. Очень. А в личном поместье младшей госпожи фиолетовый был повсюду. Пушистая ковровая дорожка на полу, узорчатые ставни и даже одинаковые двери с арочным сводом – все несло в себе этот глубокий величественный цвет. Один Зилай знал, сколько все это стоило, но Марите таких денег хватило бы надолго.
– Слушай, а какая она, госпожа Бланка? – спросила, заталкивая поглубже проклюнувшуюся зависть.
Сиего замялся и задумчиво потер подбородок.
– Да как и все. Ездит на балы да приемы. Цветы рисует, – сказал мужчина и, опасливо оглядевшись по сторонам, перешел на шепот: – Только капризная немного. Ты, это, лучше с ней не спорь.
Только этого не хватало! Марита напряглась, усилием воли удерживая маску вежливого внимания на лице. Непредсказуемые хозяева – хуже морского шторма. Раз оступишься – и потонешь.
– Сиего, а почему здесь так много солдат? – осторожно уточнила она, прощупывая почву. Сбежать еще не поздно. – На улице, в поместье.
– А ты что, не знаешь?
Марита скупо пожала плечами. Когда бежишь не оглядываясь, а погоня опаляет дыханием затылок и почти наступает на пятки, не до трактирных баек. В памяти вновь всплыли и липкая темнота ночи, и топот тяжелых сапог, и тощая псина, с которой они столкнулись в подворотне. В ушах задребезжал звонкий собачий лай. Кожа покрылась мурашками,
