На полках вещи весьма жуткие. В банках плавают замоченные в разноцветных прозрачных жидкостях части тел. Медвежьи, волчьи, заячьи, Алёнка увидала даже человеческую руку и тут же отвела глаза.– Может лекарь здесь живёт… – проговорила она быстро.
На верхней полке шкафа собралась коллекция костей. Сразу же бросился в глаза человеческий череп, лосиные рога, чья-то берцовая кость, такая огромная, что страшно вообразить, кому она принадлежала. Полумесяцем все это огибал огромный толстый бивень. Его острая часть была такой длины, что свешивалась со шкафа до середины горницы. Там она была подвязана верёвочкой за потолочную балку. На ней в свою очередь были привешены пучки трав, мелкие побрякушки, похожие на обереги и амулеты.
Четыре стены избы каждая имели свои разительные различия. На той, что справа от входа висели несколько картин в массивных золочёных рамах. На всех изображены странные места. Будто художник приготовил место, а тот, чей портрет собирались рисовать – не явился. Кресло или стена есть, а человека – нет.
Меж двух дверей напротив входа расположились большие часы похожие на песочные. Толстые прозрачные стекла были встроены в массивный механизм из незнакомого Аленке зеленоватого металла. Он был выкован с таким изаществом, что деревенский кузнец Колун от зависти сделался бы такого же оттенка, как тот металл. Только вместо песка внутри переливались крохотные самоцветные камушки. Казалось, что в верхней чаше их ничего не удерживает, тем не менее, внизу блестела лишь маленькая горка.
– Любопытно, – сказала Алёнка и ударила пальчиком по стеклу, крупицы не шелохнулись.
На противоположной от картин стене висело большое зеркало в золотистой с завитушками раме. Алёнка увидела там худую девочку с жалобным личиком и не сразу узнала себя. Высунула язык, скорчила рожу и вдруг загрустила. Подобными вещами любила заниматься в детстве, когда мама была рядом. Странно, про это помнит, а мамино лицо не запомнила.
Рядом с зеркалом в дальнем углу затаилась картина со странно размазанным изображением. Более всего это напоминало вихрь или водоворот. Она не могла точно определить, из воды он создан или из воздуха, но чем дольше смотрела, тем скорее двигались завихрения. Вот уже она чувствует, как развеваются волосы, подол платья рвануло и потянуло вперёд, словно в него вцепился игривый щенок.
Алёнка дрогнула и попыталась отвернуться. Спину ожгло страхом. Она не могла себя заставить. Глаза, как прилипшие, глядели в самый центр вихря, а ноги ступали вперёд сами собой.
Ветер нарастал. Платье трепыхалось, словно вокруг бушевал ураган, волосы вытянулись в сторону картины. В спину толкала столь плотная стена воздуха, что Алёнке показалось – подпрыгни, её подхватит и впечатает прямо в картину.
Мимо неё пролетел скомканный кусок пергамента. Вместо того чтобы стукнуться о поверхность картины, он пролетел внутрь. С ужасом Алёнка увидела, как он мелькнул по спирали и пропал в чёрном оке нарисованной бури. Девицу пронзил ужас. Ведь ноги несли её туда же, где сгинул клочок
