style="font-size:15px;"> Зина с Николаем шли назад по горячей пыльной тропе, держались за руки, шли в гору.
– Ты какой-то озабоченный? Из-за Сашки?
– Да ну, глупости! А ты разве не озабочена?
– Я счастлива!
Анохин приостановился, повернулся к Зине, быстро поцеловал в щеку. Тропа сузилась, и Зина пошла чуть впереди.
– Как же не быть озабоченным, – говорил Николай. – Жизнь круто меняется: женюсь, в Тамбов переезжаю, работу меняю…
– Ты не шутил? – повернулась Зина.
– А ты не поверила?
– Ой, это правда!.. И тебе… и нам квартиру дадут в Тамбове? Мы здесь будем жить? Какой ты молодец! Ну, какой ты у меня молодец! – восклицала Зина. – Расскажи, ну расскажи, как тебе предложили? Что говорили?
Анохин, смеясь, прижал к себе возбужденную Зину, потом отпустил, подал руку и стал помогать взбираться на кручу. По дороге к остановке он рассказал, как встретил его Климанов, о чем говорил.
– Мне неудобно перед Перелыгиным… Выходит, я ему дорогу перешел.
– Но ведь Климанов ясно сказал, что его отклонили до тебя. Причем здесь ты?
– Ну да, мне-то ясно, но поймет ли Перелыгин?
– Объясним.
– Надо позвонить ему. Я обещал, что мы отметим сегодняшний день. Где мы посидим?
– В Центральном, конечно. Помнишь, как зимой было здорово?
Перелыгина на месте не было. Сотрудница газеты пошла его искать. Анохин ждал и вспоминал утренний разговор с Алешей. Каким он тоном теперь отзовется? Пожелает ли вообще пойти с ними?
– А-а, молодожен, привет, привет! – загудел в трубке голос Перелыгина. – Подали?
«Успокоился! – решил с облегчением Анохин. – Или слушок дошел, что меня прочат в редакторы. Это быстро у них».
– Алеша, подходи к шести в Центральный ресторан, мы тебя там ждем. С Любкой чтоб…
Потом они были в общежитии на Полевой улице, целовались в комнате, где было жарко, тихо. Большая муха громко жужжала, сердито билась в стекло за тонкими желтыми шторами, искала открытую форточку, но никак не могла найти. «Зараза какая!» – пробормотала Зина, отстраняясь, поднялась с кровати, на которой они сидели, и начала придавливать штору к стеклу, направляя муху к открытой форточке. Муха забилась еще яростней, но быстро нашла выход и пулей вылетела на улицу. В комнате стало совсем тихо. Лишь изредка хлопали двери в коридоре, слышались шаги. Никому не хотелось сидеть в общежитии в такой жаркий день.
Во Дворец бракосочетания входили они размягченные от жары, от волнения. Там было прохладно и пусто. Из комнаты, открытая дверь которой была слева, быстро вышла, мягко ступая по ковру, женщина с приветливым и в то же время каким-то официальным лицом. Она дала бланки, усадила за широкий стол. Говорила она чинно, торжественно, каким-то металлическим голосом, как диктор радио. От этого тона Николай с Зиной еще сильнее заволновались. Когда женщина ушла в свою комнату, Зина шепнула, поглядывая на дверь:
– Если
