style="font-size:15px;"> – Уговорили, – засмеялся Анохин. – Соглашаюсь только при условии: ты будешь моим замом.
– Во жизнь, а, девки! – захохотал Перелыгин. – Утром он ко мне в замы набивался, а вечером меня тянет.
– Вот и верь поговорке: утро вечера мудренее, – подхватил Анохин.
– О, это великолепный тост! – воскликнул Перелыгин, хватаясь за бутылку. – Девочки, вперед! Выпьем за то, чтобы утро всегда было вечера мудренее!
– Не гони. Вся ночь впереди, – попыталась удержать его Люба.
– Поехали! – будто не услышал Перелыгин. И снова вином запил.
Хмелел он неожиданно быстро, качался, когда шел танцевать, натыкался на стулья, а танцуя, откровенно дурачился. Зина с тревогой смотрела на него, опасалась скандала.
– Может, пора, – шепнула она Анохину.
– Алеша, – обратился Николай к Перелыгину, когда вернулись за стол. – Зина опасается, как бы нас в общежитие не пустили. Сам знаешь, какие там вахтеры.
– А ко мне? – пьяно пробормотал Алексей. – Мы же договорились…
– В другой раз, – уверенно ответил Анохин, догадавшись, что ни задерживаться в ресторане, ни тянуть к себе Перелыгин не собирается. – У нас еще много дней впереди, – положил он свою руку на широкую ладонь друга.
Вечер теплый, ласковый. Ни ветерка. Матово освещали фонари улицу, сквер напротив ресторана, в конце которого светлела на фоне темного неба освещенная прожекторами высокая фигура Ленина. Прошлись немного мимо памятника, мимо желтых колонн кинотеатра «Родина», попрощались на остановке. Люба неподалеку жила, на улице Сакко и Ванцетти, а общежитие пединститута в другой стороне, ехать нужно.
Зина с Николаем помахали из троллейбуса руками. Алексей стоял на тротуаре позади Любы, держался за ее плечи своими лапищами. Был он какой-то растрепанный, нелепый, как побитый лев, а Люба, бодрая, махала им, вытянув вперед руку, с таким видом, словно прощалась с милыми гостями, которые принесли ей столько радостных минут.
– Быстро он сегодня захмелел, – сказала Зина, когда троллейбус тронулся и покатил по площади Ленина.
– Он же весь вечер водку с вином мешал… Да, и расстроил я его. Если бы точно знать, что его сделают редактором, я бы отказался. Он взял бы меня замом.
– Откажешься, а не ты не станешь, ни он, – горячо повторила, возразила Зина и прижалась щекой к его плечу. – Дует…
– Закрыть? – потянулся Николай к окну.
– Не надо, мне хорошо…
А Перелыгин с Любой молча постояли немного, глядя вслед троллейбусу. Он по-прежнему держал ее за плечи сзади.
– Лихо он тебя бортанул, – усмехнулась Люба.
– Рано радуется. Он еще не обошел меня… Утро вечера мудренее, – совершенно трезво проговорил Перелыгин.
Люба с удивлением подняла голову, взглянула на него через плечо. Она тоже считала, что Алексей пьян.
– Ты молодец… Я думала, ты
