среди небольшой очереди: здоровенный, головастый, внушительный. Увидел, расцвел:
– Завидую я вам, отцы. Сияете, как голубки…
– А кто тебе мешает? – весело спросила Зина. – Люба где?
А Анохин сказал, делая тон нравоучительным:
– Это, сынок, неизвестно, завидовать нам надо или сочувствовать. Жизнь покажет – не иллюзиями ли живем.
– Живите иллюзиями, отцы, без них ваша жизнь превратиться в тоскливое существование…
Люба пришла перед самым открытием ресторана. Она была выше, крупнее Зины, но рядом с Перелыгиным выглядела хрупкой. Платье на ней ярче, богаче, элегантней, чем у Зины. Выщелкнуться она любила, шебутная была, прокудливая. Пришла и сразу будто многолюдней стало возле ресторана, хотя кроме нее никто не появился в очереди. Люба и Алеша удивительно подходили друг другу: два сапога пара, как говорится. Оба веселые, подвижные. Время с ними летело незаметно, быстро и долго потом оставалось в душе приятное ощущение от общения с ними. Но спроси у человека через час после проведенного вечера в их компании, о чем говорили, что обсуждали, чем обогатил этот вечер? Пожмет плечами в ответ, скажет – весело было, а если добросовестно задумается, начнет вспоминать, чему смеялись, над чем шутили? Ничего не вспомнит, кроме пары анекдотов.
И Любе, и Алеше не раз намекали, а то и впрямую говорили, что они и есть те самые две половинки, которые ищут друг друга, чтобы соединиться. Однажды Николай спросил у Перелыгина, когда говорил о своей предстоящей свадьбе с Зиной, почему он не женится на Любе? Девка хоть куда: и хороша, и не глупа.
– Лучше я на козе женюсь! – бросил вдруг быстро и нервно Перелыгин с каким-то непонятным ожесточением и брезгливостью.
Анохин растерялся от такого неожиданного ответа, замолчал надолго, не понимая, почему Перелыгин, думая так о Любе, продолжает встречаться с ней. Хотел спросить напрямик, но что-то удержало, не решился. А Алексей добавил также быстро:
– А на Зине я б давно женился, не тянул…
И эти слова удивили Николая. Он считал, что Перелыгина привлекают яркие, бойкие девчонки, а не скромницы, незаметные молчуньи, которые ни одеться прилично, ни за себя постоять не могут: только краснеют, бледнеют, если подденут их острым словом. Сидят в компаниях в уголочке в своих бледных ширпотребовских платийцах. Чтоб нормально одеться, нужно иметь пробивной характер, а где его взять скромницам. Как-то трудно было представить себе такую рядом с Перелыгиным. Фантазии не хватало.
Люба – это другое дело. Украшение любой компании. Всегда на виду. Наверное, не у каждой дочки дипломата появлялось раньше, чем у нее, платье сверхмодного фасона. Где она его брала? Как доставала? За какие деньги? Узнать было невозможно. Где работала она, никто не знал, даже Алексей. Впрочем, он и не интересовался. Знали, конечно, что она два года назад окончила пединститут. Знакомых по институту много было. Когда у нее спрашивали, где она работает, отвечала: «В фирме рога и копыта». Все, естественно, принимали такой ответ, как ильфопетровскую
