бросилась к кровати и склонилась над мужем, удивленно разглядывая затянувшуюся рану.
– Не бойся. – Тихий голос заставил ее вздрогнуть. – Теперь он здоров.
– Как… Кто вы…
– Уверен, ты не захочешь этого знать.
Рин с трудом поднялся, сделал несколько шагов в сторону двери. Пошатнулся и схватился за спинку кровати.
– Вам нужно прилечь, я помогу.
– Нет. – Он тряхнул головой и выпрямился, собрав последние силы. – Я сам. Ты только воду из корыта вокруг дома пролей. Ни один беркер в дом не пролезет.
Он добрел до очага, лег прямо возле него на шкуру и, проваливаясь в сон, произнес:
– Не давай огню угаснуть.
Женщина тяжело опустилась на стул, сжала виски руками. То, что она увидела, не укладывалось в голове. Кто он, этот таинственный лекарь? Откуда у него такая сила? И кровавая руна на груди… «Ты не захочешь этого знать», – вертелось в мозгу. Да, она не хотела, потому что боялась… Боялась, что знает ответ на свой вопрос. Но ведь еще час назад ее муж находился при смерти, а теперь здоров…
– Милоселдие спас папочку? – Неугомонная малышка прошлепала босыми ножками к камину, присела и поцеловала Рина в щеку.
– Что ты, маленькая, я же говорила… Ты почему не спишь? А ну, марш в кровать!
– Ну мамуля!
– Я сказала!
– Холосо… – Девочка подложила под руку целителя свою куколку и побежала к себе.
Эви подкинула дров в очаг, подхватила корыто с черной жижей и вышла на улицу.
Глава 2
Хэйндсел
10 лет назад
– Рин! Слезай, а то все пропустишь! – Вихрастый паренек нетерпеливо дернул за ногу другого. Тот сидел на заборе и не отрываясь смотрел куда-то завороженным, полным восхищения взглядом, пропуская мимо ушей настойчивые увещевания друга.
– Рин! Да куда ты уставился?
Никакой реакции.
– Эйдерин!
Если спросить у любого мальчишки, проживающего в нижнем городе, чего больше на свете ненавидит Рин, то каждый без запинки ответит: собственное полное имя. Смельчаки, которые решались проверить, так ли это, возвращались домой в синяках и побоях и надолго усваивали урок. Кнуд как лучший друг знал, в чем причина этой жгучей ненависти, и в любой другой ситуации ни за что бы не использовал подобное обращение. Но не сегодня.
Рин дернулся, как от пощечины, и уставился вниз.
– Опоздаем, – нажимал друг.
– Ты… Да ты… – задохнулся от возмущения он.
– Ты же сам хотел увидеть Его. – Кнуд специально сделал ударение на последнем слове.
Аргумент был весомый, так что мальчишка сменил гнев на милость и уже хотел было спрыгнуть, как зацепился штаниной за расщепленную доску и, вскрикнув, неуклюже грохнулся вниз. Кряхтя, поднялся и зло процедил:
– Рухх
