мое, и мысль моя в мне расхожаше ся, и ркох в сердци своемь:
"Се, Марумат падеся и не можеть встати в храме своемь, ни аз же един возмогох двигнути [поднять] его, дондеже [пока не] приде отець мои и воздвигнухове [подняли вдвоем]. И яко не могушема нама [здесь: поскольку мы недосмотрели], упаде от него глава его. И положи [ее положили] же на ином камыце [калше] другаго бога, егоже [которого] здела [(отец) сделал] безглавый.
А прочих 5 бог, скрушешихся [разбившихся] с осляте, иже [которые] ни сами себе избав(и)ти не возмогоша, ни осляти зла створити, зане сокруши [поскольку разбил их], ни сокрушения их взидоша [не вышли] из рекы".
И ркох к сердцю моему: "Аще тако есть, како убо возможеть Марумаф, бог отца м(о)его, другаго камыка главу имы и от другаго камыка сотворен, спасти человека или услышати молитву человечю и подарити [здесь: помочь] ему?"
И помышляющю ми тако, придох в дом отца моего. И напоих осля и положих ему сена.
Изнес сребро и дах в руку отьца моего Фары. Сия видев, рад бысть, рече: "Благословен ты, Авраме, богом моим, зане [потому что] принесе [принес] цены богов, яко не бысть тощь [напрасен] труд мои".
И, отвещав, ркох [сказал] ему: "Слыши, отьче Тера [Фара; перед нами вариант написания], […] благословение их погыбель есть, и мощь их тоща [тщетна] есть. И сами себе не помогоша [помогли], како тебе помогуть, или мя благословять? Аз тебе благ бых бог [я для тебя был благим богом], […] зане [потому что] смыслом моим [благодаря своей сообразительности] принесох ти сребро сокрушеных".
Таким образом, Авраам понял бессилие языческих божков. Они падают и разбиваются; они допускают, чтобы голову одного идола приставляли к туловищу другого; любой осел (в прямом и переносном смысле) может их стереть в порошок, и ничего ему за это не будет; а если их выкинуть в реку, то они отнюдь не способны выйти из нее…
Деревянный божок Варисат тем более не может себе помочь
В другой раз Авраам нашел деревянного божка: "и писано бяше на целе [на лбу] ему: бог Варисат". А Авраам как раз готовил на огне пищу для своего отца. Понадобилось ему отлучиться, и по обычаю он поручил Варисату понаблюдать за огнем:
"Ва(р)сате, блюди, [да] не угаснеть огнь, дондеже приду аз. Аще ли угаснет, то дми [дуй] на-нь, да ся возгорит".
Изидох и створих свет [здесь: дело] свои. И пришед до сих, [пропущено: видех – увидел] Варисата падша [что Варисат упал] взнак [навзничь]. Нозе его об яте огнем и жгоме люте.
Во-с-меявся велми в себе, рекох: "Поистине, Варисате, умееши гнетити [здесь: поддерживать] огнь и варити брашно [пищу]". И бысть даже глаголах в смесе своем (ь), и то (и) помалу от огня згоре и бысть попелом.
Когда приготовленная пища была принесена отцу, тот, насытившись, решил воздать хвалу Варисату. Авраам саркастически замечает:
"Хвали же паче Варисата, бога своего, зане яко, любя тя, вверже ся в огнь, на сварение пища твоея".
После этих двух казусов Авраам решительно порвал с отеческими богами. В источнике есть пространное рассуждение
