время у меня вот тут, – я прокрутила пальцем у своего виска, – серьёзные проблемы.
– Ты была сильно напугана, скорее даже в ужасе.
Мы уставились друг на друга одновременно, словно соревновались в конкурсе «кто кого быстрее раскусит». Взгляд Дориана не опускался ниже линии моих глаз. Он смотрел пристально, филигранно избегая открытое декольте и распухшие от активного покусывания губы.
– Потому что я была в ужасе.
– Простой обморок редко у кого вызывает подобную реакцию.
В этом он, конечно, был прав. Скорее всего, если бы удалось избежать того, что мне мерещилось после, я бы просто вызвала скорую и вплоть до её приезда оставалась с Алексом. Да, я испытывала бы легкий стыд, но вряд ли из моего носа хлынула бы кровь, а тело парализовало ужасом.
– Я просто очень впечатлительная, – почти и не соврав, ответила я.
Дориан не поверил. Это я поняла по тому, как он закатил глаза.
– А когда кто-то приближается к тебе со спины, ты всегда бьёшь их кулаком в нос?
– Всегда, поэтому больше так ко мне не лезь.
Машина остановилась у самого входа в L’Avenue. Перед глазами тут же встала лишённая всякой надежды на счастливый финал картина: я и он. Я в нём. В одном из самых знаменитых ресторанов Парижа в чужой куртке, с ободранными коленями и запёкшейся под ногтями кровью.
Дориан открыл дверь и протянул ладонь.
– Ты надо мной издеваешься? Я не пойду туда в таком виде. – Я скрестила руки на груди и показательно отвернулась.
– Ты прекрасно выглядишь, солнышко. Парижский шик в его лучшем проявлении, – улыбнулся он, скорее всего, действительно надо мной издеваясь. Дорогой ресторан был самым последним местом на земле, в котором мне хотелось или следовало оказаться после случившегося.
Я всего лишь нуждалась в том, чтобы пропустить пару коктейлей в баре, напиться, поплакать, уснуть, а на следующее утро поехать в больницу к Алексу.
Порыв прохладного ветра пробрался в салон машины через приоткрытую дверь. В центре Париж пах совсем не так, как в Обервилье. Здесь, сливаясь со звоном бокалов и громким смехом, витал запах изысканной французской кухни, табака и весеннего цветения.
Эта симфония звуков и запахов сводила с ума, манила сотни тысяч туристов из самых дальних уголков планеты. Каждый мечтал хоть раз в жизни почувствовать это – почувствовать Париж.
Я мечтала лишь о том, чтобы как можно скорее отсюда сбежать. Мне было невыносимо смотреть на эту жизнь, словно всё, что происходило здесь и сейчас, превратилось в какие-то извращённые поминки по моему прошлому.
Но вот моя кисть легла на согнутый локоть Дориана, вот я засмотрелась на женщин в элегантных нарядах, и вот уже оказалась внутри ресторана.
Тяжёлый интерьер укутал нас в свои объятия: круглые столы, сервированные дорогой посудой на белых скатертях,
