кого угодно, включая полицейского, уголовника, зубного техника, чиновника налогового управления или специалиста по холодильным установкам.
Через тридцать минут он был на месте. Всю поездку он пропустил, не замечая городского пейзажа, к которому его взгляд, отстоянный на иерусалимской перспективе, был непривычен. От угла недавно крашеного зеленым дома, в котором жила подруга Мирона вместе с ним и родственниками, Боря прошел до первой парадной. На газоне сидели двое чернокожих парней из мещан, один упорно смотрел вниз, второй цепко провожал Борю взглядом. Боря должен был, по идее, поеживаться от этого пристального внимания, но было не до того. Он уважал любого противника, эти ребята были противниками в потенции, а может, и вообще просто любопытными бездельниками с банками пива в руках. Все может быть.
Дверь с надписью мелом «Охрана» была не закрыта, и Боря, перешагнув высокий порог, прошагал к лифту. Было довольно чисто. В углу стояла мокрая швабра, которая отражалась в зеркале на противоположной стене. Он вышел на третьем этаже, кнопки в лифте неизвестные сожгли спичками, но все работало исправно.
Черно-коричневый пол на лестничной площадке был недавно неаккуратно вымыт. Увидев дверь под номером 11, Боря без раздумий позвонил, у него был план, который он продумал еще вчера, он действовал по плану.
Дверь отворила мать разлучницы, крепкая баба с недоверчивым лицом и сильным торсом. В ней можно было разглядеть женщину Мирона, какой она будет лет через 27–30. Она посмотрела на Борю без особого выражения. «Ну, чего пришел, говори, времени нет», – было написано на ее правильной формы одутловатом лице.
– Здрасьте, могу я видеть Мирона? – вежливо сказал Боря. В неярких глазах ее мелькнуло тревожное выражение, даже растерянность, она справилась с собой и кротко ответила, что Мирона нет.
– А когда он будет? – настаивал Боря.
– Я не знаю, он в университете, – сказала женщина. Она не смущалась, но разговор ей был в тягость, она не все понимала.
За нею появился молодой мужчина, по виду ровесник Бори. Он был одет в тесную майку, у него была прекрасная мускулатура, костистые мощные плечи, хваткие руки с твердыми пальцами рабочего-строителя, хмурое скуластое лицо.
– Ну?! – спросил он у матери. Та пожала плечами, мол, погоди, сама не знаю. Парень являл собой знакомый тип раздраженного человека с уголовными привычками. Он был типичным сном ужасов, имеющимся в запасе у каждого склонного к опьянению алкоголем городского жителя. И мать, и сын говорили на хорошем иврите, как бы показывая, что нам скрывать нечего, мы законопослушные граждане – у нас все в порядке, мы налоги платим, и вообще, вали парень отсюда, пока жив.
– А Мона дома? – спросил Боря. Молчание было невыносимым. Это показалось хозяевам слишком. Парень отодвинул мать и хрипло сказал гостю, что это не его дело.
– Не лезь к нам, зачем тебе Мона? – спросил
