крохотное две деревеньки по пять дворов и двадцать душ мужского полу. Однако у меня еще имеется мысль, матушка. У князя Данилы Друцкого дочь Елизавета на выданье, последняя от первой жены, старших он пристроил. Девушка красавица, мачеха спит и видит, чтобы быстрей с рук ее сбыть – у самой две дочки подрастают.
– И верно! – радостно захлопала в ладоши Елизавета Петровна. – Я свахой буду, мне князь не откажет. Филипп Новосильцев хоть и не богат, но роду старинного и собой хорош, а приданое Друцкой за дочерью деньгами даст. Ах, Мавра Егоровна, всегда-то ты хорошо придумаешь!
Так Филипп Васильевич Новосильцев милостью императрицы стал владельцем крохотного имения Мелихово и мужем княжны Елизаветы Друцкой.
Со временем пережитые им несчастья стали забываться. Супруги жили дружно, жалованье Новосильцева и небольшой доход, приносимый имением, позволяли семье ни в чем себя не ограничивать. Часть суммы, выделенной Друцкими в приданое княжне, была истрачена на покупку дома на Исакиевской улице. И все было бы хорошо, если б ни Николай Устинович Новосильцев. Вскоре после покупки супругами дома он нанес им визит.
– Наше вам почтение, дорогой кузен, и вам кузиночка, желаю вам всяческих благ и испытать то счастье, каково благородным вашим поведением заслужено.
На губах Николая Устиновича при этих словах играла льстивая улыбка, но взгляд был мрачен, а тон таков, что Елизавета Даниловна затрепетала, а Филипп Васильевич растерялся. Ему, разумеется, известно было, что Мелихово перешло в его руки после изъятия у родственника, и от этого в глубине души сохранялся осадок неловкости. Однако утешала мысль, что в этом деле всего лишь восторжествовал закон, и человек, бессовестно присвоивший себе чужую собственность, а потом еще пытавшийся предъявить поддельную купчую, справедливо наказан.
– Благодарю вас, сударь, – неуверенно ответил он, – и рад, что все недоразумения между нами исчерпаны.
– Недоразумения! – лицо Николая Устиновича саркастически скривилось. – А то ты, кузен дорогой, не знал, что в девятнадцатом году после переписи крестьян и холопов твой отец моему батюшке Мелихово честь по чести продал, чтобы подати с непахотных людей избежать! И мы с матушкой двадцать лет о дворовых людях заботились и исправно подать с них взимали в казну, а теперь, оказалось, тебе в прибыль старались.
Филипп Васильевич вспыхнул – в присутствии жены ему было брошено в лицо обвинение в неблагородном поступке.
– Позвольте! Я не мог бы знать о сделке, ежели б даже она и совершилась – я родился только в двадцать первом году. Однако судьи выяснили, что сделки не было, вы присвоили чужое имущество и незаконно им пользовались.
Николай Устинович криво усмехнулся и пожал плечами.
– После смерти батюшки моего я к вам в Москве не раз заезжал. Ты тогда уже в сознание вошел, а отец твой Комерц-коллегию возглавлял. Так что ж он меня за свое имущество к ответу не призвал? И вы с отцом и братом Сашкой однажды
