и расхохотался.
– Эх-ма, жизнь пошла: ни сохи, ни бороны, ни усов, ни бороды. Тимофей, гляди, как девки тваво батьку обкарнали. Яль это, аль не я?.. – топтался перед зеркалом Гаврила Матвеевич, трогая свою бородку. – И правда, молодец – хоть под венец. Подскажи там, в бригаде, вдовушке какой, может, глянусь…
Тимофей Гаврилович был сдержан в проявлениях чувств и только глаза его, вспыхнув весёлым огоньком, показали, что он разделяет приятное удивление отца. Галина Петровна, довольная тем, что её старания оценили, зарумянилась и смело подхватила шутку свёкра:
– Женишься на одной – других обездолишь. Как им без ласки?
– Неужто пропадут?
– Добрый пастух не о себе заботится, о стаде.
– Э-э, Галинка… Со всего свету не соберёшь цвету. Мне б хоть одну подобрать, чтоб век скоротать.
Признание мужских заслуг льстило. Он выше вздёргивал голову, строго хмурился, стараясь справиться с простодушно-глуповатой улыбкой, которая неудержимо выплывала на лицо, выдавая его самодовольную радость, что крепок ещё телом, не в обузу семье, да вот и утех ещё не лишен. Камешек о женитьбе тоже не случайно бросил: как отнесутся?.. Может, и не выйдет ничего из задумки, так ведь сума – нищему не помеха.
– Что-то долго ты подбираешь, – посмеивалась невестка. – С семнадцатого, кажется? А сейчас сорок первый. Отними-ка, Тимоша, сколько будет?
– Двадцать четыре.
– Ого-го!
– Жениться б не беда, да не идут за меня. Сороку взять – щекотлива, ворону взять – картавита, взял бы сову-госпожу – так сватов не сыскать.
– Вот дед, окаянный, форсит, как молодой, – ткнула его невестка в бок. – Агрофевна-то, наверное, глаза проглядела, глядючи на тебя. Как ни выйду на улицу, всё она сидит на лавочке да на окна твои посматривает. Старая любовь крепко помнится.
Галина Петровна выглянула в окошко, выходящее на улицу, чтоб доказать правоту своих слов; ещё раз посмотрела в окно с раздумьем во взгляде и сказала с непонятным пока беспокойством:
– Зацепин идёт… К нам, вроде…
Тимофей Гаврилович поднялся из-за стола и пошёл встречать свата.
– Один шагает… Не в праздничном… – сообщила Галина Петровна. Повернулась от окна – мужа не было в избе, а Гаврила Матвеевич с неожиданной озабоченностью доставал из сундука свой праздничный наряд – рубаху, брюки-галифе, хромовые сапоги – и швырял их за занавеску на кровать, чтоб переодеться там.
– Галина, ты споро сюда медовуху принеси и водку. А лучше так: графинчик водкой жени и пометь мне его.
– Чего затеял ещё? – Галина Петровна присмотрелась к свёкру и по его спешке, по глазам, хитро блеснувшим сквозь прищурившиеся веки, догадалась – не озорует. И смех Василисы был не просто так – чего бы над бородой смеяться, и закрутился дед сразу, как услышал про Зацепина.
