так, исчезнут ли они, когда появится Мессалина и пригласит нас войти во дворец?
Мессалина изменилась. Теперь она носила шелка и в ее волосы были вплетены золотые и жемчужные нити.
– Моя дорогая матушка. – Она поцеловала тетю в щеку, но не по-родственному, а формально; потом долго молча смотрела на Силана и наконец сказала: – Силан, я очень рада принять вас у себя.
Она наклонилась ко мне:
– Луций.
Я не почувствовал и капли тепла, которое она источала на вилле тети. Мессалина как будто заново меня оценивала.
– Не стоит тебе носить зеленый, он тебе не идет, – заметила она.
– И какой же цвет мне стоит носить, моя госпожа?
Мессалина прищурилась и как будто задумалась.
– Красный, может быть. Золотой. Но определенно не пурпурный.
Даже я понял, что именно она хотела сказать: «Знай свое место и не вздумай лезть выше».
В первом зале потолки были такими высокими, что я даже не смог их разглядеть. Мы долго шли по скользкому мраморному полу; миновали другой зал, потом еще один. Открытые окна обрамляла зеленая листва, которую покачивал легкий бриз; в воздухе стоял запах живой изгороди и мяты. Везде нас сопровождал шорох шелков Мессалины.
Наконец мы дошли до зала с огромным балконом, откуда открывался вид на великий город. Я увидел поле в форме вытянутого узкого овала.
– Что это там? – спросил я.
– Луций! – одернула меня тетя. – Ты должен стоять рядом с нами и молчать, пока тебе не позволят заговорить.
– Все в порядке. Он всего лишь маленький мальчик, а мальчикам трудно устоять на месте, да еще и молча. – Мессалина повернулась ко мне. – Это Большой цирк. На этом поле проводятся гонки на колесницах.
Колесницы!
– О! И когда?
– Мы их постоянно устраиваем, – сказала Мессалина. – От них такой шум…
– И вы можете их смотреть прямо отсюда?
– Да, но нужно хорошее зрение, поле ведь совсем не близко.
Я так хотел, чтобы меня пригласили посмотреть на гонки, но не осмелился об этом попросить. А Мессалина не предложила.
Вскоре к нам присоединился хромающий и шаркающий Клавдий. В отличие от супруги, он показался мне прежним, разве только его одежда теперь была пурпурной.
– Очень рад п-принять вас у себя, – сказал он, и все поклонились в ответ. – Я бывал в этом д-дворце на разных эт-тапах моей жизни, так что т-теперь словно в-вернулся домой. Однако, вселяясь в чужой д-дом, в-всегда стараешься переделать его п-под себя, так что перемены им-меются. Я пересмотрю ук-казы Калигулы, и, н-надеюсь, людям это п-понравится.
Император поглядел на меня:
– И я хочу п-пригласить т-тебя п-поприсутствовать на одном особенном с-событии.
У меня чаще застучало сердце. Неужели на гонках колесниц?
Клавдий повернулся к тете и
