нежней: она внимает
Лесным цветам.
Заржавела коса златая,
Потускла, ах!
Она – прекрасная, младая –
Теперь лишь прах.
Белее лилии блистала,
Росла, любя,
И женщиной едва сознала
Сама себя.
Доска тяжелая и камень
Легли на грудь.
Мне мучит сердце жгучий пламень, —
Ей – отдохнуть.
Мир, мир! Не долетит до слуха
Живой сонет.
Зарытому с ней в землю глухо
Мне жизни нет.
Авиньон
Сонет, написанный на подступах к Италии[17]
И вот я в Альпах. Именем твоим,
Италия, тобой душа объята.
Земля, которой бредил я когда-то,
Куда так влекся, грезою томим.
Обласканный случайно пилигрим,
Историю листаю непредвзято.
День догорал. От свежих ран заката
Лазурь дымилась золотом литым.
Волной волос ласкалась хвоя пиний.
Бутонов разрывалась кожура,
И сад кипел от молодого цвета.
Но сердце сжалось, памятью задето:
Там, в Риме, – прах распятого Петра.
Италия, твой горек блеск отныне.
Турин
Сан-Миниато[18]
Я одолел высокий склон.
Здесь, в серафических просторах,
У Божьих врат, на горних створах
Сонм ангелов изображен.
И Приснодевы светел лик.
В изножье – полумесяц лунный,
Души заполнены лакуны,
И смерть желанна в этот миг.
В Тебе – Сыновних терний боль,
Жена в лазурном покрывале!
Устало сердце, и едва ли
Земную воспоет юдоль.
В Тебе – Сыновний брезжит свет,
Внемли же грешному, покуда
Душа не встала из-под спуда
Впустую проведенных лет.
Ave Maria Gratia Plena[19][20]
Явил Себя Он. Я же, как дикарь,
Зевеса блеск и славу заклиная,
Всё ждал, что в золотом дожде Даная
Очам моим предстанет, словно встарь.
Казалось, до сих пор вдыхаю гарь
И вижу вновь Семелу в страстной дрожи,
И молний след, испепеливших ложе –
Желанья дерзновенного алтарь.
Так грезил я средь древних базилик,
Но таинством Любви повергнут в прах,
Был возрожден причастностью святыне:
Девический, еще бесстрастный лик,
Холодный крин у ангела в руках
И белокрылый голубь на притине.
Флоренция
© Перевод О. Кольцовой.
© Перевод О. Кольцовой.
© Перевод О. Кольцовой.
Радуйся, Мария, благодатная (
