потребовал Мишку к себе, чтобы тот объяснился, почему дурен суп. Однако Мишка совсем не понимал негодования хозяина: суп вышел отменный. Что-то не давало покоя Ветринскому, что-то его тревожило. Чуть позже он извинялся и перед Петькой, и перед Мишкой, а подшитый шлафрок очень даже нахваливал. Так и проводил свои дни Александр: в одиночестве, иной раз вспылив, но позже досадуя на себя за это.
И кто знает, сколько ещё бы он так томился, если бы не письмо от Верещагина, которое он получил сегодня утром. Распечатав конверт, Александр обнаружил в нём три листа, на которых, кривыми буквами, Верещагин оставил своё послание. Сперва он выразил негодование насчёт того, что уже четвёртую неделю от Александра нет ни слова. Затем на двух листах расписал все события, которые узнал за это время и которые не имели никакого отношения ни к Ветринскому, ни к нему самому. Наконец, на третьем листе уведомил, что по случаю приезда к графу Мухину его дальних родственников в доме самого графа в этот вечер намечается бал и Ветринский, безусловно, является званым гостем. Прогнав прочь от себя все скопившиеся в голове мысли, Александр повелел отглаживать его излюбленный костюм и закладывать бричку.
Серый широкий дом уже был заполнен гостями, когда Ветринский подъехал к нему. Повелев кучеру не отлучаться ни на минуту, он вышел из брички. На крыльце его встретил Верещагин.
– Александр Сергеич, наконец-то вы приехали, – скороговоркой заговорил он. – Я как раз вышел курить, как чуял, что вы объявитесь. Где же вы столько времени пропадали? Считайте, месяц минул, а от вас ни словечка. Неужто дела какие вас застали? или отлучались куда? Впрочем, успеете ещё всё нам рассказать, скорее проходите, вас заждались. – И, схватив Александра, поволок того в зал, после чего отошёл.
Ветринский очутился в месте, столь привычном, но в этот вечер, словно, совсем от него отчуждённом. Его присутствие казалось ему лишним. Все кланялись с Ветринским, не проронив при этом ни слова о недавнем событии с его участием. Все чувствовали, что говорить об этом неловко, да и неуместно.
Одна дама в палевом платьице подошла к нему и учтиво поклонилась. Это была княжна Рюхина, о которой Ветринский что-то даже слышал. Она видела Александра на каждом балу, на котором только присутствовала, и он был ей очень интересен, но подойти и устроить знакомство она не решалась. Встретив Ветринского одного, без сопровождения кого-либо, и пользуясь выпавшей ей возможностью, она, наконец, нашла в себе силы заговорить с ним и даже выразить желание станцевать мазурку, на что был ответ: – «Извините-с, не танцую». После этих слов Александр вышел на крыльцо, оставив ошеломлённую княжну.
«Зачем же сюда приехал? Знал же, знал, что делать мне здесь нечего – на кой черт тогда я здесь! А всё этот Верещагин. Если бы не его письмо… Но ведь мог бы и не приезжать. Для чего-то же я здесь… А княжна! Как бы не подумала она, что я из неуважения отказал ей танцевать… А, впрочем, пусть думает
