style="font-size:15px;"> «Как она говорила мне? «Стоит только захотеть»… А как же я хочу! Знала бы она только, как я хочу этого! Я и сам рад был бы уехать в деревню. Всё, что имею, отдал бы за какое-нибудь имение. Посадил бы сад, построил бы такую же беседку. И сидеть с ней в этой самой беседке… гулять с ней в этом самом саду… жить с ней в этом доме… с детьми… Это ли не счастье?
Так зачем же я ничего не делаю? Чего же жду? Завтра! Всё решится непременно завтра!»
С этими мыслями он и заснул.
XVII
Первые шаги для поправки дел в Вишнёвке уже были сделаны. Вишневскому удалось уговорить отца нанять управляющего, хоть это и стоило Николаю больших усилий.
Так в деревню прибыл человек высокого росту, с тёмными длинными волосами и тонкими усами над бледными губами, в узком синем сюртуке. Приехал он на собственном экипаже.
– Вы господин Вишневский? – обратился приезжий к Николаю.
– Да, это я. А вы господин Мерсье?
– Так точно, – с акцентом выговорил француз.
– Вы знакомы с Григорием Апраксиным?
– Да.
– Он рекомендовал мне вас как примерного управляющего.
– О, это приятно.
Они обменялись рукопожатием.
– Что же, пойдёмте скорее в дом: там всё и обсудим.
– С удовольствием… м…
– Николай, – подсказал ему Вишневский.
– Точно! Николай! С удовольствием, Николай.
Вишневский повёл его за собой.
– Вы говорите по-французски? – спросил Мерсье.
– Говорю.
– Oh, charmant. J’avoue que je ne parle pas très bien le russe.
– Ce n’est rien, M. Mercier. Tu peux me parler comme tu veux.
– Merci.3
И Николай отвёл приезжего к отцу.
Спустя неделю, ознакомившись со всеми проблемами, нависшими над деревней, Мерсье попросил Николая задержаться в Вишнёвке хотя бы до весны и объявил, что понадобится не менее года, чтобы дела поправились. Своим видом француз смог внушить доверие не только Николаю, но даже и Петру Семёновичу. Тому, ввиду незнания по-французски, было тяжело понимать управляющего, и Николай в таком случае служил незаменимым помощником.
Зима добралась до Вишнёвки. Появились непроходимые сугробы, которые мужики расчищали с утра до полудня, а то и дольше. Холодный воздух скользил по неприкрытым лицам. В избах топились печи, и дрова тихонько потрескивали в огне.
В один из таких морозных дней Николай сидел на берегу реки, прислонившись спиною к крепкому стволу дерева. Кругом тишина. Серое небо совершенно спокойно: с него даже не падают пушинки снега. Оголённые деревья стоят неподвижно. Нет ни малейшего ветерка, чтобы колыхнуть какие-нибудь тоненькие веточки. Не слышны крики мужиков: каждый сидит в собственной избе и греется у печи. Река покрылась льдом – она так же безжизненна, как всё вокруг. На неё-то и устремил свой взгляд Николай. Он припоминает
– Ох, прелестно. Я, признаюсь не очень хорошо говорю по-русски.
– Пустяки, господин Мерсье. Со мной вы можете говорить как вам удобно.
– Благодарю.
