от происходящего Алексия пришлось успокоить заговором и уложить спать на лавку. А вот Василиса с Финистом спать легли далеко за полночь. Она – на постели витязя, сам он – сидя на кресле подле. Долго еще они переговаривались, когда лучина потухла, но к единому мнению так и не пришли.
Версии у них было две: либо это кто-то нашел у помершего кметя схрон с брагой, либо все же травят их целенаправленно. Выяснить возможности не представлялось – мимо двери то и дело слышались шаги дозорных, что обходили крепость парами и тихонько переговаривались.
Утро выдалось мрачное. Мало того, что все были смурнее туч, так еще и небо заволокло. Да так, что поди разбери – встало солнце али нет. В трапезной яблоку было негде упасть – Финист еле-еле протолкнулся в свободный уголок за столом, чтобы усадить Василису с Алексием.
– Братья, – глухо начал тот, от которого девица чуяла навью силу, – недобрые новости от лекарей я получил. На рассвете Клим Иваныч, которого вчера нашли с недугом, отошел в мир иной. Разум его помутился так сильно, что он перестал себя помнить, а потом и вовсе дух испустил. По сему, мы держали совет и вот к чему пришли: покамест не найдется отравитель этот окоянный – крепость будет закрыта…
Послышался гулкий ропот, больше похожий на гудение потревоженного роя. Младшие кмети испуганно переглядывались и шушукались меж собой. Те, кто постарше – задумчиво пощипывали бороды и чесали лбы. Кто-то лихо присвистнул, но тут же получил звонкую оплеуху. Даже попытались громко возмущаться, но зачинщика быстренько заткнули парой ласковых и пудовым кулачищем под нос.
– Так же общим советом было решено проверить все кельи и светлицы. Найденные неуставные вещи будут либо изничтожены, либо вернутся хозяевам с выговором, но уже после поимки отравителя. Начнем мы с покоев старших витязей северного крыла крепости…
Василиса с тихим любопытством наблюдала, как кметей через одного охватывает паника. Обыкновенная, липкая и противная, которая душит голос разума, взывая идти на поводу у страха. Кто-то побелел аки полотно, кто-то пошел пунцовыми пятнами, маками расцветающими на щеках, но всех их объединяло одно – тонкий, будто гниловатый, дух ужаса. Теперь богатырская сотня больше не казалась ей такой непогрешимой и всесильной. Это были самые обычные мужики и парни, кои в деревнях да градах толпами ходят. Не остолопы неразумные, но и не святые.
Но стоило вновь зазвучать голосу старшего, как паника, только-только поднявшая свою гадливую башку, тут же улеглась обратно.
– За сим все. А теперича помянем Клима, упаси Господь его душу грешную, – витязь встал из-за стола, размашисто перекрестился и понуро опустил седую голову. По всей трапезной ослышался скрип отодвигаемых лавок. Кто-то из самых юных мальчишек даже шмыгал носом.
Финист чуть заметно пихнул Василису локтем, мол, «вставай давай». Девица и без понуканий хотела было подняться, как вдруг почуяла, что на нее обрушилась почти осязаемая тишина. А затем она уловила на краешке сознания ощущение, словно кто-то позвонил в хрустальный колокольчик.
