царедворцев, выяснил, что можно купить спирт, который гонит аптекарь для медицинских нужд. Михаил впал в изумление:
«Какие-такие медицинские нужды? Как его, кроме как внутрь, употреблять возможно? Ну, дают узбеки!»
– Ваше Благородие! Сейчас у него много нету, но через два дня обещал четыре ведра! Может, подождём? Без неё, родимой, в походе никак!
Михаил задумался. С одной стороны, урядник был прав, без водки нельзя. А тут, вообще, спирт, который меньше места займёт. С другой стороны, задерживаться в Хиве не хотелось. Моральный облик личного состава мог пострадать из-за чая с возбудителем и наличия в городе множества женщин…
Женщины, конечно, все носили паранджу, но можно было без труда отличить молоденьких девиц, кокетливо постреливавших глазками в белокурых красавцев с севера, от матрон постарше.
«Не, лучше не доводить дело до греха! У них тут строго. Чуть что – узбеки мстить затеются за честь сестёр и дочерей…»
– Давай поступим так, Евграф Васильич. Ты с охраной, четырьмя… нет, пятью верблюдами и Первым остаёшься и покупаешь десять вёдер. Затем догоняешь нас, как сможешь.
– Десять… На неделю аптекарю работы, Ваше Благородие! Кабы не того… не потеряться нам!
– Мы для вас будем маяки оставлять. Не заблудитесь.
– А лихие люди?
– Полуэскадрон казачков с кем хочешь справится.
Урядник козырнул и поехал договариваться с аптекарем, а отряд выступил в поход.
Выехав за ворота, они вскоре догнали телегу с гробом, сопровождаемую русским мужичком в рваной хламиде и английским моряком в синем мундире енсайна*. Мужичок нёс грубо сколоченный крест и громко читал молитвы.
*енсайн – первый офицерский чин в британском флоте.
– Стой! – окрикнул их Михаил.
Подъехав ближе, спросил:
– Кого хороните?
– Мы хоронить мой офицер, Персиваль Доггерти. Я есть… был с ним на служба. Се́кретари. – ответил моряк, коверкая русский язык, – Мой имя есть Джон Баррел.
«Понятно. Секретарь, значит» – сообразил Михаил.
– Кладбище в двух верстах отсюда, Ваше Благородие, – пояснил мужик с крестом, – Велено господина офицера похоронить за оградою по-христиански.
Возница, узбек в небогатом халате, покивал.
– А ты кто таков? Почему тебе поручено?
– Я Василий сын Иванов, по прозвищу Волга. А поручили хоронить мне, потому, как я священником служил в Оренбурге, в храме Всех Скорбящих Радость, и отпевание наизусть знаю.
– Но… покойный же не православный, – растерялся Михаил.
– Ну, и что? Господь един, что здеся, что в России, что в Англии!
– Тогда… вот тебе на помин души новопреставленного раба Божия Персиваля.
В ладонь Василия Волги легло шесть полтинников.
– Спаси вас Бог, Ваше Благородие, – поклонился тот, косясь на возницу.
