подумать, у меня был выбор.
Он повел плечом.
– И все-таки так лучше. Принуждение тебя было бы трудным для всех. В особенности для твоего мужа.
Я всегда зверела, когда другие называли Райна моим мужем. Впервые в жизни я была благодарна своему излишне эмоциональному лицу, где сразу появилась презрительная гримаса.
У меня была роль, которую нужно играть.
«Я буду играть роль жестокого короля, а ты – роль жены-пленницы, которая его ненавидит».
– Я бы не хотел оказаться не на той стороне, – усмехнулся Септимус.
Он достал из кармана коробку с сигариллами, открыл и вдруг замер. Рука застыла над рядом аккуратно скрученных черных палочек. Появился странный взгляд. Лицо застыло, словно покрылось льдом.
Я поморщилась и тоже посмотрела на его руку, зависшую над коробкой. Казалось, мышцы свело внезапной судорогой, которую он не может снять. Скрюченный безымянный палец подрагивал, заставляя дрожать всю ладонь. Мы оба уставились на нее.
Затем он ловким движением перебросил коробку в другую руку, достал сигариллу, зажал в зубах и убрал коробку в карман.
Все это мне словно привиделось. Септимус подмигнул мне и улыбнулся. Я хорошо знала эту обаятельную, уверенную и невозмутимую улыбку.
– Упражняйся, набирайся сил, – сказал он. – Не стану тебе мешать. Впереди у нас напряженные месяцы.
С этими словами он удалился.
Нечего себя обманывать: я потеряла форму.
Я радовалась, что мечи снова при мне. Оставалось восстановить прежний порядок вещей. Легко сказать – восстановить. Я сразу почувствовала перемены, произошедшие со мной. Прежде я все дни проводила в движении, а после Кеджари целыми днями валялась в кровати и смотрела в потолок. Удивительно, как может ослабнуть тело всего за месяц.
Нет, больше. Только начав упражняться, я на себе прочувствовала все эти перемены.
Я лупила кулаками по жесткой ткани манекена, пронзала его лезвиями мечей. Я тяжело дышала и с каждым ударом отчетливее понимала, сколько времени прошло с тех пор.
Месяц.
Вот уже больше полного лунного цикла, как мой отец мертв.
Я пыталась убежать от этой мысли. Не щадила мышцы, чтобы их боль заглушала сердечную. Не помогло. Мысль по-прежнему преследовала меня.
Месяц.
А я недавно заключила союз с тем, кто убил Винсента.
Я приоткрыла дверь перед безобидной мыслью, но не успела и глазом моргнуть, как она стала чудовищной.
Месяц.
Сколько раз я бывала на этой учебной арене с Винсентом? Так много, что считать бесполезно. Я и сейчас слышала его отрывистые приказы, обращенные ко мне.
«Быстрее. Усерднее. Не давай себе слабину. Змейка, ты упражняешься вполсилы. Потом спохватишься, да будет поздно».
Он меня не щадил. Иногда наши занятия кончались тем, что я падала прямо в лужу собственной рвоты.
«Я
