не протолкнуться.
В коридоре стояли два узбека, которых Марк в первые дни работы на УМЦ постоянно путал. Одного звали Миржалил, другого – Мирзо. Того, кто повыше, с широко поставленными круглыми глазами, легкой небритостью, частой добродушной улыбкой сквозь зубы, довольно плотным телосложением и заметной сутулостью, зовут Миржалил; а тот, кто пониже, смуглее, с более узкими глазами и выглядит спортивнее, – это Мирзо. Они оба недавно устроились и начали работать примерно в одно время, две недели назад, – поэтому их путали многие. Думается, именно для того, чтобы их различать, Миржалила по созвучию стали называть Михаилом, а потом это превратилось в простое – Миша.
Чуть поодаль от них стоял Богдан – тоже немного сутулый парень, которого Марк до этого видел на сменах всего два раза, и то – недолго. Если Мирзо с Мишей увлеченно общались на узбекском и их эмоциональная речь могла быть хорошо слышна вблизи Перекрестка, то Богдан только молча глядел в телефон.
Наконец, рядом с ним ожидал смены еще один недавно устроившийся сотрудник, который на сменах в основном стоит на розливе напитков, – Ванс Алави Салем Бу, или просто Алави. Он, по слухам, родом из Нигерии. В любом случае темный цвет кожи и короткие курчавые волосы безошибочно выдают в нем африканца. Несмотря на языковой барьер – Алави изъясняется почти только на английском, – в целом он оказался довольно приветлив и добродушен и довольно быстро привык к работе на УМЦ.
Марк быстро перездоровался со всеми, пожал руки, скривил очередную каждодневную улыбку – «для коллег» – и после этого занял место в стороне, даже чуть дальше Богдана, потому что впереди было уже совсем тесно. Отсюда он увидел сидящую за обеденным столом уборщицу – некую Дилфузу. Она пила из пластмассового стаканчика чай и перебирала какие-то складки на форме.
Скоро из кухни донеслись частые в последнее время крики: «Где эта зальщица ходит?!» Мирзо и Миша что-то, посмеиваясь, сказали ей (видимо, перевели), и Дилфуза – коротенькая коренастая женщина с грубыми чертами лица и сильно выпученными глазами, очень подходившими под практически полное непонимание местного языка, – скривив ответную ухмылку своим коллегам-узбекам, быстро метнулась в зал, как будто ни чая, ни складок не было. Через несколько секунд в коридор со стороны кухни ворвался замдиректора – Павел Кресцев, довольно полный мужчина, лет под тридцать, с характерным пучком русых волос на голове.
– Вы не видели Дилю? – крикнул он. Потом увидел, что в коридоре появились новые лица, и тоже всех поприветствовал. Спросил у Марка, как его дела, на что тот ответил, что нормально.
Ему сказали, что Дилфуза ушла в зал. Он покачал головой и вдруг сказал, окинув взглядом Мишу:
– Опять не побрился?
Тот засмеялся:
– Извините, начальник, – и расчехлил свою приятную улыбку перед Пашей.
– Э-э-э-эй! –
