я. По другую сторону дороги раскинулась площадь имени поэта Хамида Алимджана. Его памятник возвышался в центре – величественная фигура из бронзы, отлитая в полуобороте, в позе замершего мыслителя. Алимджан был изображен с книгой в руках, устремив взгляд вдаль, будто читая невидимые строки; его выражение спокойное, но глубокомысленное, как будто он размышляет о вечных вопросах.
Возле памятника стояли люди с плакатами. На них было написано: «Гульнара Каримова невиновна!», «Долой предателей!», «Мы не отдадим нашу независимость!». Среди митингующих я узнал нескольких лиц. Один из них – Марат Захидов, худой и седовласый, с жёсткими чертами лица, пронзительным, как у хищника, взглядом. Когда-то он был партийным организатором в Ташкентском государственном университете, но теперь стал приверженцем проправительственных идей, называя себя правозащитником, хотя в основном поддерживал только официальные линии власти.
Рядом стоял Рустамжон Абдуллаев – человек примечательный, с папилломами на лице, золотыми зубами, которые блестели в лучах закатного солнца, и нелепым колпаком клоуна. Он был известен как неудачливый предприниматель и самопровозглашённый академик Московского предприятия «Горсправка», прославился бездумной поддержкой властей и резкими выпадами в адрес оппозиции.
Захидов орал в микрофон, стараясь привлечь внимание прохожих:
– …нельзя поддаваться провокации подонкам из Интернета! Они хотят свернуть нас с истинного пути, сломить колени нашему народу, сделать зависимым от Запада!..
– Да-да, мы против продукции «массовой культуры»! – поддакивал Абдуллаев, тряся колпаком. – Во всем виноваты евреи и таджики! Наша нация – самая древняя в Центральной Азии!
Никто из прохожих не останавливался возле них, не проявляя ни интереса, ни поддержки. Ещё одного человека я узнал – Баходир Мусаев, бывший социолог, теперь бренчал на дутаре44 и пел какую-то заунывную песню. Известно было, что Мусаев примыкал к любой идеологии, за которую ему заплатят, – типичный пример псевдополитической фигуры нашего времени.
Политические реалии Узбекистана были суровы. Я не занимался политикой, но этих людей знал, так как когда-то все они вращались в научной среде. Но теперь они променяли науку на жалкие попытки угодить властям. Я презрительно сплюнул и отвернулся, двинулся дальше. У центрального входа в метро я остановился, поковырялся в портмоне, бросил жетон в турникет и прошёл внутрь.
Метрополитен Ташкента – инженерное чудо, сплетение архитектурной грации и инженерной точности. Каждая станция здесь была как музейный зал, оформленный в особом стиле: своды, украшенные национальными орнаментами, мраморные колонны, витражи и мозаики. Светлые тона станций отражали архитектурные традиции страны, делая пространство лёгким и воздушным, несмотря на его глубину.
На станции было не многолюдно. Поезд на «Буюк Ипак Йули»45
Дутар – узбекский струнный инструмент.
Буюк Ипак Йули (узб.) – Великий Шелковый Путь.
