день меня арестовали.
Вспомнив эти подробности, я ещё раз убедился, что скоро за меня заплатят залог, и я покину эти места.
Громкий стук по металлу вырвал меня из череды мыслей. Почему-то решётку в камере не открыли, и меня не позвали на выход. Поднявшись, я увидел своего адвоката, стоящего по ту сторону металлических прутьев. Свежий, с идеально уложенным пробором, в хорошем костюме, лоснящийся успехом и свободой, он вызывал у меня смешанные чувства. Быстро поздоровавшись, он сказал, что «это ненадолго», поэтому нас не поведут в отдельную комнату. Это смутило меня.
– Какие новости? – спросил я.
Он прикусил нижнюю губу и быстро забегал глазами по камере. Плохой знак. Он продолжал молчать.
– Тони, что такое? – не совладав с эмоциями, я повысил голос.
– Она сказала, что у неё нет никакого брата, – отрывисто бросил он, делая ударение на слове никакого.
Звон, снова этот жуткий звон раздался в моей голове. Второй звон. Первый был после того, как я сложил максимальные сроки четырёх статей, инкриминируемых мне, и получил в сумме 80 лет ареста. Сейчас звон был сильнее и неприятнее. Надежда растаяла в одно мгновение, как будто лопнул мыльный пузырь.
Это значит, что залог за меня никто не заплатит, объяснял я себе. Тони сказал что-то ещё, но я уже не слышал. Похлопав меня по плечу, он удалился, обдав меня ароматом парфюма, напомнившим запах океанского ветра.
В голове никак не укладывалось. Странно, у неё нет никакого брата. Но ведь у меня есть сестра. Или это больше ничего не значит? Ты один, совсем один, и никто тебе не поможет. Рассчитывать не на кого. Ты должен быть ещё сильнее, твёрже, жёстче и решительнее. И никаких чувств, Саша, никаких чувств. Они только причиняют боль, когда обрывается последняя надежда, и больше ничего. Эти слова я повторял весь вечер, глядя на себя в зеркало, стоя посреди камеры. Возможно, именно тогда я интуитивно опробовал силу самовнушения.
Глава 7. Звонок
Холодно.
Пытаясь угомонить внутреннюю дрожь, я прижимаю ледяную трубку телефона к своему уху. Кто-то непонятно зачем поместил этот огромный аппарат в клетку и повесил на стену. А может, телефон тоже арестован и отбывает свой срок?
Большая чёрная трубка никак не хочет согреваться моими ледяными руками. В трубке тишина и холод.
«Fuck!» – срываюсь я. Почему тут блядь так холодно? На улице же было лето, когда меня арестовали, а прошло всего чуть больше недели.
Гудок, пауза, ещё гудок, пауза.
Неделя, прошла точно неделя. Лето же не могло закончиться за одну неделю? Видимо, для меня оно закончилось.
Гудок, пауза, холодно. Сильно сжимаю челюсти, чтобы не слышать стук зубов.
– Алло, алло! – сиплым голосом пытаюсь ухватиться за последнюю связь с чем-то родным и тёплым.
– Алло!
