вопрос, – непреклонным тоном завзятого школьного завуча потребовала пациентка.
– Ещё какой-то вопрос остался? Мне казалось, что после того, как мы незаметно пробрались от синусов к косекансам, никаких вопросов уже не осталось, и можно заняться назначением лекарств, необходимых для вашего здоровья. Я на это надеялся…
– Не морочьте мою, и без того замороченную голову. Докторицей из поликлиники и замороченную. Скажите прямо и без обиняков: есть ли у меня в сердце прямоугольный треугольник? Да, или нет?… И если есть, то как он туда попал? И вообще, что мне теперь с этим добром делать?
– Что ж? Вы сами этого хотели. Да, у вас в сердце действительно есть треугольник. Но не пугайтесь. Этот треугольник не деревянный, не железный и не пластмассовый. Он не материальный, одним словом. Его нельзя определить на ощупь. Он воображаемый, если точнее. Придумал его один учёный чудак. Вы про него не слышали. Эйнтховен, его фамилия. Когда-то давно Эйнтховен этот треугольник и придумал, я даже не помню, когда. Он необходим для определения электрической оси сердца. – осторожно ответил доктор.
– Вот, значит как! Воображаемый треугольник. Но для определения чего?
– Для нужд кардиологии, для определения электрической оси сердца. Она, ось эта, может изменяться при некоторых заболеваниях, – понизив голос заговорщицки проговорил доктор.
– И как эту ось измерить? – с удивлением спросила оригинальная пациентка.
– Вам когда-нибудь приходилось заниматься сложением векторов? – спросил доктор.
– Разумеется, приходилось… Так вот откуда взялся этот «синусный ритм». Медицинский мираж тригонометрии. Как хорошо, что вы мне про это рассказали. Спасибо.
– Пожалуйста. Если надо, мы ещё про что-нибудь можем рассказать.
– Не надо. И этого вполне достаточно. Я, пожалуй, пойду. До свидания! – и пациентка довольно бодрым шагом направилась к выходу. На несколько секунд воцарилась тишина, а затем доктор спохватился и крикнул:
– А лечение? Как вам лечить голову, если вы решили покинуть нас? Она ведь «болит, шатает, стоит только повернуться. Ну ещё давление скачет», – процитировал доктор.
– Кто нуждается, тот пусть и лечится. А у меня уже никаких жалоб на самочувствие не осталось. Забыла! Мысли пропали! Бывайте!
Ноктюрн
Инесса Леонидовна Вивачевская, новоиспечённая учительница музыкальной школы, чувствовала со стороны коллег отчуждение и плохо скрываемую неприязнь. Выпускница Куйбышевской консерватории по классу фортепиано, отлично понимала, что её сослуживцы, имеющие за плечами лишь музыкальное училище, просто не могут относиться к ней иначе. Тут и зависть, и опасение, что перетянет новенькая к себе в класс самых способных учеников-пианистов. Это Инесса Леонидовна знала абсолютно точно, ибо как-то раз ненароком услышала доносившиеся из коридора голоса приближающихся коллег:
– Так
