замужестве.
– Кинросс как-то объяснил свое поспешное предложение?
– Все потому, что он влюбился в тебя, – выпалила Лила, положив компресс на лоб Эди. – Стоило ему увидеть твои золотистые пряди, не говоря уже обо всем остальном, не менее соблазнительном, как он решил опередить всех соперников.
Но в голосе мачехи Эдит услышала нечто такое…
– Правду, Лила.
– Насколько я поняла, у него были важные дела. Он уехал в Брайтон сразу после того, как поговорил с твоим отцом.
– Важные дела, – повторила Эди. – Какие именно?
– Проблемы с фунтовой банкнотой. Не стоит ломать над этим голову, дорогая, – посоветовала Лила. Эди услышала, как она открывает маленькую оловянную коробку, в которой хранила сигары.
– Что именно он сказал?
– О, пожалуйста, давай поговорим о чем-нибудь поинтереснее! У Кинросса одно из самых больших поместий в Шотландии. Представь только, Эди! Он прибыл в двух экипажах с восемью ливрейными грумами. Я сама видела в окно. Будешь жить, как королева! Твой отец говорит, что у него целый замок.
– Замок? – Эди кое-как удалось переварить эту новость. – Но неужели он не нашел времени хотя бы отвезти меня на прогулку, прежде чем делать хозяйкой этого замка? Неужели не мог подождать, пока мы не пообедаем вместе? Что, если я чавкаю или обгладываю куриные кости? Как полагаешь, дома у него полно незаконных детей?
– Сомневаюсь. И что важнее всего, поскольку его родители умерли, тебе не придется иметь дело со свирепой шотландской мамашей.
– В таком случае, что может быть важнее ухаживания за будущей женой?
– Ты должна смотреть на это с мужской точки зрения, Эди.
– Войди в роль мужчины и просвети меня.
Голос Лилы стал ниже и тише.
– «Я самая завидная партия на брачном рынке. После того как я выберу подходящую невесту, уведомлю отца молодой леди о его невероятном везении».
– Это не так уж нелогично.
– Твоему отцу очень нравится герцог.
– Это не рекомендация. Полагаешь, Кинросс до свадьбы вернется в Лондон?
– Из Брайтона он поедет на свадьбу графа Чаттериса, так что мы увидим его там.
– Одна из девушек Смайт-Смитов, не так ли? – простонала Эди.
– Гонория. Она прелестна. Знаю, что ты считаешь ее плохим музыкантом.
– Не то слово. Она кошмарна.
– Вполне возможно. Но она чрезвычайно мила.
– Терпеть не могу приемов. Так я никогда не найду времени для упражнений.
– Твой отец заявил, что ожидает от тебя поведения, достойного истинной леди, особенно теперь, когда твой дебют состоялся. Это означает, что если ты не дома, то вряд ли сможешь упражняться.
Эди издала грубый звук. Вчера она не смогла играть на виолончели из-за лихорадки. А ведь пришлось еще готовиться к балу. Она редко практиковалась менее пяти часов в день
