несмышлёные, и если напроказит, говорят: не хотела я так, а получилось.
Но, похоже, он не услышал меня.
Часто, занимаясь кухонными делами, поглядываю на балкон, что напротив нашего, – иногда там посиживает старушка. А, может попросить её посидеть с сыном?
Обычно брат приезжает из Карачева по четвергам, привозя нам рюкзак овощей, и сразу, с порога:
– Ну, что нового?
Подавай ему события, драмы, а еще лучше, трагедии, – без них жить ему скучно. А когда уходит, остаюсь с взбудораженной душой, – будто не то сказала, не то сделала и вот прямо сейчас надо бежать за ним, чтобы… И такое – каждый раз.
Сходила к бабульке, что – напротив, предложила посидеть с сыном. Доброй, улыбчивой оказалась. Вначале всплеснула руками, – да нет!.. да не смогу! – а потом согласилась: попробую, мол. Вот и хорошо. Так что через неделю выйду на свою любимую работу… и впрямь любимую, но которой руководят нелюбимые начальники и обстоятельства.
Платон на выходной остался с детьми, а я – в Карачев.
Присаживаюсь на краешек маминой кровати, выкладываю гостинцы, а она стоит рядом:
– Ну, что ты тратишься? Нябось, опять на полсотни накупила.
Но вижу: рада. Вот сейчас заварю ей чай и начнет она лакомиться пирожными.
А потом иду в магазин за молоком и хлебом и когда прохожу через парк, то в душе просыпается чуть щемящее чувство по тем да-алеким дням, когда бегала сюда на танцы. Грустно видеть, что всё изменилось, застроилось какими-то аттракционами, будками, навесами. Ну, что осталось от прошлого? Аллея да вот эти два дерева… да, это они, и уже тогда были большими. А еще вон тот фонтан с круглой чашей и мордочками львов. Ах, где же те счастливые мгновения, когда после танцев шла мимо него и знала: рядом ОН, тот самый, в кого влюблена в этот вечер!
Когда иду к автовокзалу, снова возвращается ощущение соприкосновения с чем-то родным. И несу в себе это чувство бережно, чтобы не расплескалось, не растворилось так быстро, а у автовокзала, цепляясь взглядом за еще закрытые еловыми лапами кустики роз, за проталины у полукруглых сидений сквера, уже грушу: как же можно уезжать от всего этого, – родного! Но там, в большом городе – моё гнездо, и в нём тоже родные.
Всего только месяц и посидела Раиса Николаевна с Глебом, – «Не те силы», – и с завтрашнего дня Платон берет отпуск за свой счет, так что протянем еще сколько-то, а потом и я… Жаль, конечно, что эта добрая бабулька не может оставаться с нами, – таких солнечных старушек я еще не встречала, – мало того, что не взяла денег «по уходу», но даже ничего не ела, когда я приезжала на перерыв, чтобы покормить сына и ее.
Не знаю, чем расплатимся?
Есть у Ддавида Самойлова строки:
Я зарастаю памятью,
Как лесом зарастает пустошь.
И птицы-память по утрам поют.
И ветер-память по ночам гудит,
Деревья-память
