очень даже на уровне… В общем, и шашлыками пахнет, и коньяками, и лазеры у них по всей округе летают… А вы, что, про них написать хотите? Не позволят вам… Власть, она себя бережёт. А тут всё ж таки коррупцией попахивает.
– Если бы только это! Мало ли у нас коррупции! Понимаете, меня больше американцы интересуют, – пошёл на откровенность Альберт.
– Я тебе так скажу, Альберт Эдуардович, – и выражение лица у лесничего впервые стало предельно серьёзным. – Опасное это дело, очень опасное. Ты, главное, с головой в него не бухнись. Потеряешь её, голову-то. Я не пугаю. Нет. Тут учитель труда тоже пытался докопаться. Так, его в лесном озере нашли. Констатировали самоубийство. А какое к ляду самоубийство? Он и не пил вовсе, и в семье у него всё ладно было. Чего ради топиться то? И быстро его так закопали, а семью задобрили. После этого в интернате появились новые станки, на которые взяли специалиста из области. Он тоже на иномарке ездит и на местных смотрит, как солдат на вшей.
– Ладно, спасибо вам за совет. Спешить не будем. Вы бы мне, Иван Лаврентьевич, интервью дали про пожары. Я его в редакцию по Интернету скину, чтоб подольше здесь задержаться.
– А отчего ж не дать? – Скозоб хитро смотрел на Альберта, словно прикидывал скептически, что из этой задержки может получиться.
Встреча с участковым
Альберт вернулся к няне Груне уже во тьме. Пёс Никита приветствовал хозяйкина племянника радостным повизгиванием, а Кузина, напротив, – смотрела на Альберта с явным осуждением.
– Алик, как же это? Что ж ты до коих пор?! – Заполошно причитала тётка, когда Альберт устало садился на крыльцо. – Я уж все телефоны оборвала. В лесу-то ведь что деется! Я уж себя кляла-кляла за то, что за шишками этими погаными тебя отправила… Пожарных спрашиваю, нет, говорят, не видели. Вертолёт тут садился… Эти, правда, немного успокоили, сказали, что заприметили вроде какого-то городского на опушке. Ну, думаю, ты. Кому же тут ещё?
– Прости, няня. Это я в лесничестве малость задержался, а позвонить оттуда как-то в голову не пришло, сотовый глючить начал… А рюкзак с шишками я потерял по дороге, когда от пожара улепётывал. Я тебе другой куплю…
– Да чёрт с им, с рюкзаком этим. Ладно хоть сам не сгорел, а то ведь сосняки наши как порох. Огонь по ним гуляет как шальной, и никакие противопожарные полосы его не сдерживают. Порох, он и есть порох. А что это тебе в лесничество-то приспичило?
– Ну как? Пожарную обстановку разведал и про интернат кое-что разузнал.
– Это у Иван Лаврентьича?
– У него. А он, по-моему, мужик толковый. Кстати, тебе привет передавал, – слукавил Альберт.
– Ясное дело. Кто его медовухой потчует? – В голосе няни послышались скептические нотки. – Мужик он душевный, но запойный. Не часто, конечно, это с ним случатся,
