потом случилось чудо. Василиса вернулась домой – пришла сама, живая и невредимая. Она забежала в избу и в нерешительности остановилась на пороге, растерянно поглядывая на отца и мать.
Иринушка, увидев дочь, не поверила своим глазам, зажмурилась и стала тереть их, что есть силы. Но поняв, что это ей не мерещится, что девочка, и вправду, стоит на пороге живая, женщина сделала шаг ей навстречу и рухнула на пол без чувств. Василий стоял, как истукан, глядя то на дочь, стоящую у порога, то на жену, лежащую на полу, и не знал, к кому бежать. И пока он соображал, Василиса уже сама прыгнула, точно лягуша, растопырила руки и повисла на его шее.
– Ну-ну, Василиска, доченька моя милая! – прошептал Василий, уткнувшись носом в лохматую, пахнущую тиной, макушку дочери, – Ты ли это? Дай-ка посмотрю! И вправду, ты! Живая-невредимая! Да как же такое возможно? Сама домой пришла! Чудо-то какое! Чудо!
Обезумевший от счастья отец обнял тонкое тельце дочери крепко-крепко, но она вдруг укусила его в шею, да так сильно, что из-под зубов брызнула кровь. Василий вскрикнул от неожиданности, расслабил руки, и девочка тут же выскользнула из его объятий и принялась прыгать по избе туда-сюда.
– Да что ты, Василиска? Что ты? Уймись! – причитал Василий.
Он подбежал к Иринушке и, приподняв ее голову, принялся растирать побелевшие щеки жены. Иринушка застонала и приоткрыла глаза.
– Вставай, жена! – взволнованно произнес Василий, – Дочка наша, кажись, ополоумела!
Иринушка открыла глаза, первые мгновения взгляд ее был затуманен, а потом она встрепенулась и повернула голову на шум. Василиса продолжала прыгать по избе, размахивая руками. Это выглядело нелепо и жутко. Иринушка сморщилась, прижала руки к груди.
– Чего это с ней? – испуганно спросила она.
– Не знаю! Скачет, как полоумная, шею мне прокусила.
Василий провел рукой по свежей ране, и его пальцы испачкались в крови. Иринушка глухо охнула, встала и попыталась поймать дочь, которая ловко уворачивалась от нее. Лицо девочки исказила улыбка – не то озорная, не то злобная. Василий какое-то время наблюдал за этой кутерьмой, а потом стукнул кулаком по столу и проговорил зычным басом:
– А ну успокоились обе! Марш на печь, Василиска! А ты, жена, сядь на лавку, не мельтеши!
Это и вправду помогло. Василиса испуганно замерла на месте, глядя на отца большими голубыми глазами, Иринушка тут же подхватила ее на руки и посадила на печь. Девочка повозилась там немного, а потом спряталась под одеяло с головой.
Иринушка обернулась к мужу, лицо ее озарила счастливая улыбка.
– Вернулась наша девочка! Счастье-то какое, правда, Васенька? Теперь заживем, как раньше!
Она вытерла слезы, выкатившиеся из глаз и пошла накрывать на стол. А Василий с мрачным лицом смотрел на печь, где сидела девочка, которая совсем не была похожа на их умную и спокойную дочку.
– Хотелось бы, зажить, как раньше, да уж вряд ли получится… – пробормотал он.
***
Время в
