дыре, Валентина Николаевна?
Это был Лев Попков.
Аркин был простым механиком, но в глубине души он считал себя высококлассным хирургом машин. Он берег свои руки и неустанно расширял знания, изучая литературу, посвященную последним достижениям и изобретениям в области механики. Слава Богу, он был грамотен. Впрочем, Бог не имел к этому никакого отношения. Большинство крестьян не умели ни писать, ни читать, но его мать была исключением и, бывало, в детстве била его по рукам вязальной спицей, заставляя работать медлительный мозг сына.
– Виктор, – говорила она, когда он сидел на полу перед ней с кучкой деревянных букв, пытаясь выстроить их в слова, – человек, который умеет читать, может править миром.
– Но я не хочу править миром.
– Не хочешь. Но когда-нибудь захочешь, и тогда ты скажешь мне спасибо.
Он усмехнулся, вспомнив ее слова. «Спасибо», – чуть слышно произнес он. Она была права. Сейчас ему было двадцать три года, и он хотел править всем миром.
– Аркин.
Механик сидел на бетонном полу гаража на корточках, смывая с колес «Турикума» грязь и лошадиный навоз и натирая до блеска синие спицы. С тряпки на его ботинки капала грязная вода. Он поднял голову.
– Чего тебе, Попков?
Казак вошел в гараж неслышно. При его огромном росте передвигался он на удивление бесшумно, как волк по лесу.
– Хозяйка тебя зовет. К себе. Поговорить хочет.
– Насчет того, что случилось сегодня?
– Откуда мне знать?
Жизнь в селе посреди Богом забытых степей учит терпению. Там не бывает спешки, поэтому Аркин с детства умел ждать. Из дому он уехал шесть лет назад, когда ему было семнадцать, и собирался найти работу в Санкт-Петербурге. И в городе он почувствовал, как бьется сердце России. Здесь идеи великих людей, таких, как Карл Маркс и Ленин, набирали силу и ширились, как корни деревьев. От этого города, он был убежден, зависело будущее России.
Механик отвернулся, чтобы закончить работу, потом прополоскал тряпку и аккуратно повесил ее на крючок. Когда повернулся снова, Лев Попков, как он и ожидал, все еще стоял рядом. Аркин считал, что этот здоровяк был себе на уме, и потому недолюбливал его.
– О чем ты думал, черт побери? – зло произнес Попков.
Аркин снял длинный коричневый фартук и повесил его на другой крючок.
– Думал? Я защищал их.
– Когда позволил им самим убежать? Это, по-твоему, защита?
– Они не дети, Попков. Они сами принимают решения, правильные или неправильные.
– В городе опасно.
– Опасно? Для них? Или для рабочих, которые каждый день гибнут на заводах?
– Идиот! – фыркнул Попков. – Ты ничего не понимаешь!
– Нет, – ничуть не смутившись, ответил Аркин. – Я просто выполняю свою работу.
До сих
