ранние роды чреваты болезнями как для ребенка, так и для его матери.
Взгляд сэра Лайонела остановился на мне. Мой опекун задумался, а затем произнес:
– Возможно, вы правы. Но, вообще-то, я увожу ее не для того, чтобы выдать замуж. Впрочем, ее отъезд не обсуждается. Решение уже принято.
Собрав все свое мужество, Бланш твердо произнесла:
– Тогда я последую за своей падчерицей, куда бы вы ее ни отправили.
– Нет, леди Лодж, это невозможно.
– Не понимаю, почему вам так необходимо забрать Томасину? – Голос Бланш предательски задрожал. – Ее место рядом с родными, в кругу семьи.
Сэр Лайонел продолжал стоять у входа в беседку, возвышаясь над нами, сидящими на лавках. Он держался прямо, с лица его не исчезало надменное выражение, а губы исказила презрительная ухмылка.
– Мне очень жаль, что приходится противоречить вам, леди Лодж, но теперь устройство будущего этой девушки – моя забота, – тон сэра Лайонела не оставлял возможности для возражений.
Глаза Бланш наполнились слезами.
– Вы же не всерьез это говорите… – прошептала она.
– Я серьезен как никогда, – резко бросил мой опекун.
Брезгливость, читавшаяся на его лице, давала нам понять, что женские слезы его ни капельки не трогают. Но затем, к моему удивлению, он повернулся ко мне спиной, опустился на одно колено между скамьями, протянул руку и дотронулся своими затянутыми в перчатку пальцами до подбородка Бланш. Он поднял ее залитое слезами лицо так, что она была вынуждена встретиться с ним взглядом.
– Моя милая леди, вам незачем так расстраиваться. Я хочу только одного – вывести мисс Томасину в большой мир. Уверен, вы знаете, что большинство девиц ее возраста и положения воспитываются в достойных домах, где они учатся хорошим манерам и могут встретить молодых людей своего круга.
«Проще говоря, состоят девочками на побегушках у высокородных дам», – подумала я. Мне вовсе не хотелось становиться бесплатной служанкой важной госпожи, пусть даже с пышным титулом «фрейлины» или «компаньонки».
Бланш глубоко вздохнула, смело встретила взгляд сэра Лайонела и решительно промолвила:
– Поскольку Тэмсин – наследница значительного состояния, ей лучше остаться здесь, в ее собственном доме, вместе со мной, и пригласить сюда молодых дам и девиц, чтобы они вошли в ее свиту.
Сердце мое затрепетало от гордости. Хотя неуступчивость сэра Лайонела и довела мою мачеху до слез, но ее никак нельзя было назвать женщиной слабой или глупой. В какой-то момент я даже поверила, что ее последний довод может изменить решение моего опекуна.
Сэр Лайонел медленно поднялся на ноги, голос его, казалось, наполнился сожалением:
– Прошу простить, леди Лодж, но ваша падчерица еще не достигла совершеннолетия, и не вам в вашем положении устраивать ее жизнь.
Я потеряла дар речи от грубости моего опекуна.
