президент попросил меня устроить тщательную проверку архивов моего министерства. Национальная школа мостов и дорог напрямую связана с министерством общественных работ. Логично было предположить, что где-то в наших архивах хранится копия отчета Калама.
Опять это словосочетание: «отчет Калама».
– И вы ничего не нашли?
– Ничего. Напрасно перерыли тонны пыльных бумаг. Чуть ли не до чердака добрались.
Мегрэ беспокойно поерзал в кресле. Собеседник заметил его беспокойство, спросил:
– Вы не любите политику?
– Признаться, совсем не люблю.
– Я тоже. Как ни странно, именно для того, чтобы бороться с нашей политической системой в том виде, в котором она существует, я решился выставить свою кандидатуру на выборы в парламент двенадцать лет назад. И когда три месяца тому получил предложение войти в правительство, я дал согласие все с той же целью. Привнести хоть немного честности в нашу политику. Мы с женой – люди простые. Сами видите, в какой квартирке мы живем во время заседаний в парламенте. Причем с тех самых пор, как я стал депутатом. Не квартира, а холостяцкая конура. Жена могла бы остаться в Ла‑Рош-сюр‑Йоне, у нас там дом. Но мы не имеем привычки жить по отдельности.
Он говорил просто, без обиняков.
– С тех пор как я стал министром, официально мы проживаем в апартаментах при министерстве, на бульваре Сен-Жермен, но сбегаем сюда при первой возможности, особенно по воскресеньям. Не важно. Если я позвонил вам из телефона-автомата, как ваша жена наверняка не преминула вам сообщить – у меня создалось впечатление, что наши жены в чем-то похожи – так вот, если я позвонил вам из телефона-автомата, то исключительно по той причине, что опасаюсь прослушивания. Я убежден (уж не знаю, есть ли у меня на то основания), что все телефонные разговоры, ведущиеся из министерства, а может быть, и из этой квартиры, где-то записываются. Признаюсь, не хочу даже знать, где именно. Вы будете смеяться, но сегодня вечером я зашел в один из кинотеатров на Бульварах только затем, чтобы выйти через другую дверь. Еще и два такси сменил. И все равно я не смог бы поклясться, что за этой квартирой не ведется слежка.
– Я по пути сюда никого не заметил.
Теперь Мегрэ чувствовал что-то наподобие жалости. До сих пор Пуан старался говорить равнодушно, но чем ближе он подходил к сути дела, тем больше волновался, мялся, не решался сказать главное, будто боялся, что комиссар составит о нем неверное мнение.
– Мы перерыли все архивы министерства. Не могу описать, какое количество никому не нужных и десятки лет назад забытых бумаг мы обнаружили. Президент названивал по два раза на дню, интересовался, как идут дела. Кажется, он мне не доверяет. Затем были предприняты поиски и в Школе мостов и дорог. Тоже без всякого результата. До вчерашнего дня.
Мегрэ не удержался и спросил, будто речь шла о концовке увлекательного
