благословение митрополита России.
– Видишь ли, дочь моя, епископ церкви Боспора хоть и был поставлен еще Иоанном Златоустом, сейчас находится на территории подконтрольной хазарскому кагану. Поэтому является экзархатом, зарубежной Церковью.
– Как я могу стать духовным лидером, если после Фотиева[489] и Аскольдова крещения, к греческой церкви у нас относятся с подозрением, – продолжала сомневаться Ольга. – Хотя в Кийгарде есть две улицы прихожан Готской церкви и иудейских сектантов, но варяги из Игоревой дружины христиан не жалуют. Особенно после того, как воеводы франков мечом и огнем стали крестить их родичей на берегах Венедского моря.
– Времена патриарха Фотия давно минули. И к насильственному крещению полабских славян греческая Церковь не имеет никакого отношения, – парировал патриарх. – А вот паства Готского округа Таврии, наверняка, воспринимает тебя как еретичку. Памятуя о Керстне.
Чтобы опровергнуть эти подозрения ты и должна принять таинство крещения в патриаршей церкви Константинополя.
– Я подумаю, отец мой. – В глубине своей души Ольга еще колебалась и раздумывала.
– А я не тороплю тебя, дочь моя. Подумай. Но только так ты заручишься покровительством Владыки и сможешь возвышать слуг преданных тебе.
Патриарший прием был завершен. Ольга поблагодарила Феофилакта за предоставленную беседу и в пояс поклонилась первосвященнику. Тот осенил ее крестным знамением и проводил к выходу.
Глава 5. Весь мир – театр
Дворцовые постройки «царя царей» поражали своей роскошью. Багрянородный, будучи и сам знатоком многих ремесел, собрал у себя поистине редкие предметы искусства, живописи и скульптуры. Резные украшения и лепнины, мозаика и витражи на окнах – все привлекало взгляд.
По приказу Константина обновили и привели в порядок царские одеяния и попорченные временем короны и венцы. Великую гавань[490] украсили привезенными из разных мест статуями и устроили там великолепный пруд с золотыми рыбами.
Любуясь из окна Вуколеона[491] этой красотой, Константин, по обыкновению вел неторопливую беседу с патриархом Феофилактом:
– Полюбуйся, Феофилакт, на дворцовую гавань и статую Вуколеон. Как это символично! Лев сражается с Быком. Солнце с Луной. Рим с Карфагеном. Иисус с Сатаной. Они вечно противостоят друг другу, но в этом противостоянии обречены, быть в Единстве. И рождается из этой бесконечной войны – Божественное Равновесие. Стоит лишь одной из сил, на короткий миг одержать верх – все, крах, разрушение, смерть. В этом и состоит ответ на извечный вопрос: «Почему Всевышний так редко вмешивается и не наказывает Зло?».
– Я понимаю тебя. Зло одних людей является добром для других! И ты утверждаешь, что своим бездействием Всевышний поддерживает равновесие?
– Абсолютно верно! Бог не может быть на чьей-то стороне. Он сохраняет общее равновесие жизни.
Патриа́рх Фо́тий I (около 820–896) – византийский богослов, Константинопольский патриарх (858–867 и 877–886 гг.). После Григория Богослова и Иоанна Златоуста, это третий из отцов церкви, занимавший константинопольскую кафедру. Среди работ Фотия сохранился документ – «Окружное послание» Патриарха Фотия Восточным Патриаршим престолам, посвященное созыву Собора в Константинополе (867), где Фотий упоминает о добровольном крещении воинственной Руси, ещё недавно причинившей столько бедствий христианам.
Великая гавань – видимо, царский причал (Вуколеон), неподалеку от Большого дворца.
В восточной части Константинополя был небольшой дворец, от которого к самой воде спускалась мраморная лестница, увенчанная скульптурой льва, терзающего быка. По этой скульптуре дворец и получил название Вуколеон (Бык и Лев)
