слева – владельцы автолавки, которая привозит продукты из города. Тоже живут в поселке безвылазно. Благодаря им, бабка Грибушка не остается без хлеба и макарон.
Слева от дачи Кузнецовых дом, который пустует уже пару лет. Хозяева лишь изредка наведывались в него. Огород зарос бурьяном, сквозь который улицы не видать. Только поле за домом они по весне засадили картошкой. И самый крайний дом – сторожка, в которой живет сторож поселка – нелюдимый, но добрейший мужик Савватий Степаныч, подкармливающий всех брошенных непутевыми дачниками кошек и собак. Вот и все соседи. Участки у всех кривые и кособокие, никто тут особо-то и не высчитывал шесть соток, поэтому жили «заручьевские» просторно и широко.
У остальных, перед ручьем, ближе к железной дороге, плотно друг к другу нарезаны были квадратики ровно по шесть соток. В городе – хрущевка, и тут хрущевка. На такую дачу Инга ни за что не поехала бы. А вот Тосины и тети Сонины неудобья обернулись для нее спасением.
– Инь! Да ты там с тоски умрешь! – Тося смотрела на подругу с жалостью. – Нет, мне не жалко – бери ключи. Мы в этом году туда не поедем – это однозначно. Да в любом случае ты бы нам не помешала, но ты-то как там будешь?!! Ты же знаешь, что там и как. Удобства во дворе! Слава богу, вода в доме есть. А с работой как? Как ты будешь ездить? Это ведь три часа в одну сторону, и столько же обратно…
– А я не буду ездить каждый день. Я все решила…
Она и правда все решила с работой. Давно уже хотела своими материалами, собранными в экспедициях на Севере заняться, да все руки не доходили. Видимо, пришло время.
– Ты уйдешь из Университета? – Тося снова с жалостью посмотрела на подругу.
– Ну, во-первых, уже почти лето, и моей работы там на куриный шаг осталось. Во-вторых… Тонь, ну, что мне не хватит что ли денег? Ты же знаешь, университет у меня совсем не для зарабатывания средств на проживание был. «Был»… Видишь, я о нем уже в прошедшем времени, – грустно сказала Инга. – И вообще, Тось, не смотри ты на меня, как на умирающую. Перевезу свои тетрадки, компьютер у меня есть, и займусь, наконец, наукой.
Она и правда собиралась серьезно поработать, но на запущенной даче Кузнецовых надо было для начала навести порядок, а это оказалось делом не легким. Софья Гавриловна, будучи дамой модной и экстравагантной, на даче жила как крестьянка. И весь хлам, скопившийся за зиму, весной перевозила за двести километров.
– Какое счастье, что у нас нет машины! – говорила иногда Тося. – Ты представляешь, сколько бы мама могла увезти на машине, если даже в сумке-тележке с колесиками она умудряется за лето перетащить туда гору барахла! На чердаке стоит сундук. Я как-то добралась до него. Думаешь, что там было?
– Что? Золото-алмазы?
– Ага! Лифчики мамины! Штук сто, наверно, атласные «чепчики» времен хрущевской оттепели! Я ей говорю: «Мам! Ну, на фига ты это сюда притащила? «Носить буду! Не выкидывать же!» –
