такой там адрес.
Google Maps. Клик, клик – она не могла удержаться.
– Пускай твиггер подъедет в офис. Это безопаснее.
– У твиггера есть офис?
– В офис Гонсалеса.
– У Гонсалеса нет офиса в Мехико.
– А может быть, и есть. Этот парень – в каждой бочке затычка. – Отец все еще был не в духе. – Если бы я знал, что ты сорвешься и уедешь вот так, я бы ничего тебе не рассказывал. Твоя мать никогда бы мне не простила.
Ее отец грешил этим слишком часто. Экстраполировал, что Роуз могла бы хотеть, сделать или подумать. Анна мягко ответила ему, что счастлива быть полезной ему, семье.
– Мама поступила бы точно так же. Она нередко так делала.
Его кресло снова заскрипело. Отец встал, и Анна услышала его шаги.
– Ты ведь не идешь на кухню за льдом, правда?
Отец ответил отрицательно.
– Я серьезно. Никакого льда.
– Если тебе так нужно знать, я собираюсь помочиться. Я иду в туалет, так что, когда мы закончим говорить, я буду на восемь шагов ближе.
– Не вздумай принять коктейль в качестве успокоительного. Не надо этих маленьких папиных помощников.
Они говорили о его пристрастии к зеленому змию, используя кодовые слова и черный юмор. Дэниел Рэмси никогда не был мрачным пьяницей, скорее сентиментальным занудой, вечно плаксивым и оправдывающимся человеком, который неустанно восхвалял свою жену, возведя ее в статус святой. Твоя мама понимала меня. Она единственная, кто понимал меня. Анна перестала слушать. Ей хотелось вспоминать маму по-своему, так же, как и забыть те жуткие отцовские дни. Например, утро, когда она обнаружила его лежащим в своем кресле без сознания, в луже мочи.
– Я два года ни капли в рот не беру, – сказал он раздраженно. – Не волнуйся, мы отпразднуем маску всей нашей жизни газировкой и низкокалорийными крекерами «Трисквитс». – В голосе отца послышались нежные нотки: – Позвони мне, когда добудешь ее.
Анна заверила его, что отправит сообщение.
Он вздохнул.
– Я показывала тебе, помнишь? Это очень легко. – Она снова объяснила, как обращаться с мобильным.
В конце разговора он сказал, что любит ее. Анна ответила взаимностью. Обычно они не проявляли друг к другу такой нежности. Вместо того чтобы подбодрить Анну, его слова лишь напомнили ей о том, как она одинока.
Стоявшая около papelería девушка накручивала прядь волос на тонкий палец. Ее кожа была безупречной. Анна попыталась представить себя шестнадцатилетней, все еще невинной, одетой в яркое желтое платье и купающейся в лучах солнечного света, томящейся в предвкушении взрослой жизни.
Вода. Кофе. «Маргарита». Чтобы попасть туда, куда ей хотелось, Анне понадобилось три напитка. Она с новыми силами шла в наступление, немного оклемавшись после турбулентности и трудностей перевода, – собиралась сесть на ночной автобус до Тепито.
За ее столиком в кафе открывался чудесный вид на zócalo. Теперь Анна понимала, чем это местечко так очаровало ее
