есть ты считаешь, что концепция места сосредоточения сил имеет больше смысла, чем старая идея полумесяца плодородия?
– Да, поскольку она напоминает нам о конфликтах и интеллектуальном противостоянии, чему мы были свидетелями.
В той позе, в которой Куллинейн сидел на койке, его правая рука представляла армии запада, а левая – силы востока. Он свел их воедино, хлопнув по тому месту, где условно располагался Израиль, подведя тем самым итог битвам, о которых напоминал Элиав: Египет сражается с Вавилоном, греки громят персов, Рим прорывается на восток, крестоносцы уничтожают неверных и, наконец, евреи воюют с арабами.
– Ладно, – согласился он, – тут насилие встречается с насилием. Какой же я должен сделать вывод из этого?
– Толком я и сам не знаю, – сказал Элиав и, подумав, добавил: – Но убежден, что если ты будешь рассматривать Израиль только как место стоянки в плодородном полумесяце, где мирные земледельцы отдыхали на пути в Египет, то ничего не поймешь. Это вовсе не так. Тут одна динамичная сила встречалась с другой. Нам некуда было деться. Если мы хотели остаться в живых. Нас кружило в жутком водовороте истории, но, поскольку мы были евреями, нам это нравилось. Разве ты не видел, как лучились лица ребят из кибуца? Мы всегда были там, где огонь пылал ярче всего. Мы были в фокусе столкновения сил.
Он замолк, удивленный вырвавшейся у него вспышкой страсти, и стал укладывать книги на полку – и в этот момент увидел Шварца, спускавшегося с холма, где он проверял результаты дневных раскопок.
– Эй, Шварц! – крикнул Элиав и, когда смуглый секретарь кибуца откинул полог палатки, спросил: – Как далеко отсюда до вражеской границы к северу?
– Десять миль.
– А на восток, до сирийцев?
– Двадцать три.
– К западу, где Египет готовит нападение на нас?
– Восемь.
– То есть враг совсем под боком? И вы слышите по радио его угрозы? Разве вы не боитесь?
Израильтянин фыркнул:
– С тех пор как я живу в Израиле, не проходит недели, чтобы в газете не появилась хоть одна история, как Египет собирается смести нас ракетами, которые ему делают немецкие ученые. Или как Сирия собирается всех нас перерезать. Или как арабские армии скинут нас в море. – Выпятив челюсть, он посмотрел на Куллинейна и бесстрастно произнес: – Если бы я боялся, то не был бы здесь. А сейчас я чувствую себя куда спокойнее, чем в Германии.
Как правило, мужчина, проведя семь дней и ночей с храмовой проституткой, пусть даже это была Либама, которую неоднократно называли жрицей, возвращался к своим женам и забывал девушку. Она же часто оставалась беременной его ребенком, которого сразу после рождения приносили в жертву огненному Молоху. Но в этом году все было по-другому: Урбаал покинул храм, все еще продолжая пылать неутоленной страстью к жрице. Она была очаровательной девушкой, и он
