того, что я прошу? Или это затрагивает ваше чувство патриотизма?
– Да ради бога! – фыркнула я, будучи твердо уверена в том, что указания типа «под пятым кустом от четвертого дуба на левом конце деревни», встречавшиеся в доносах, не могут повредить никому, даже писавшим их предателям.
Мы просидели над бумагами три часа.
Я переводила барону фрагменты доносов, он внимательно их записывал, время от времени делая пометки на крупномасштабной карте местности, висевшей на стене позади стола.
Когда часы в гостиной пробили четверть четвертого, он отложил в сторону свои записи и предложил мне кофе.
– Думаю, что на сегодня хватит, – сказал он, делая глоток из дымящейся чашки с кофе.
Серебристый, словно сверкнувший сталью взгляд его светлых глаз из-под темных ресниц, скользнул на какую-то минуту по моему лицу.
– Вы устали, фройляйн? – наклонив голову, ровным голосом спросил он.
– Немного, – вежливо согласилась я, с любопытством разглядывая три красных кружка, которые он нарисовал в разных местах на карте.
– Что это?
– Это? – он усмехнулся, – это расположение трех самых крупных партизанских отрядов, которые, видимо, действуют в крае. Ваши замечательные соотечественники довольно точно указали мне их координаты. Теперь я примерно знаю, где их искать, а также их численность и состав.
– Как же так? – я была неприятно изумлена. – Откуда вы это взяли? Я тоже читала весь этот вздор от начала и до конца, и ничего не поняла!
Он остался невозмутим.
– Вы просто читали, фройляйн. А я думал и анализировал.
У меня упало сердце.
– И что же теперь? Вы их найдете и уничтожите? Эти партизанские отряды?
– А что мне прикажете делать? Ведь именно ваши соотечественники просят меня об этом!
– Не передергивайте! Вы просто пользуетесь их злобой, завистью и другими столь же низменными чувствами для того, чтобы разделаться с вашими врагами!
– Ну и что?
Он безразлично смотрел мне в лицо.
– Не я же изобрел войну, и все эти партизанские игры без правил. В чем, собственно, вы меня обвиняете?
– Ни в чем.
Я постаралась взять себя в руки и казаться такой же спокойной, как он.
– Я могу быть свободна, ваша светлость? Вы, кажется, сказали, что мы закончили?
– Идите.
Он слова склонился над разложенной на столе картой с пометками.
Я вышла в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь.
Через два дня, в свой ближайший выходной, я отправилась прямиком в казино. К счастью, Таня оказалась на своем месте. Без долгих разговоров я отвела ее в уголок и рассказала все, что мне удалось узнать о партизанских
