города и разбежавшихся кордонах; который не представляет себе, во что неизбежно превратится эта тихая дорога в ближайшие дни. Совру, потому что за спиной у меня – три наших распахнутых, беззащитных машины, потому что Марина в своем белом швейцарском лыжном костюме унесла девочку в кабинку за углом, а эти вооруженные люди только что, возможно, обменяли свой последний шанс на спасение на кучку бесполезных бумажек, которые им, вероятно, уже не пригодятся. Волна, подумала я, и пожала плечами как можно более равнодушно:
– Да нет, вроде не сняли. Мы из Звенигорода едем.
Не поворачивая головы и продолжая смотреть на дорогу, он задал еще один вопрос:
– А куда едете, если не секрет? Таким караваном..
– Аня! – громко крикнул Сережа. – Ну где ты там, поехали, пора уже! – и я с облегчением бросила недокуренную сигарету себе под ноги, после чего, не говоря больше ни слова и не оглядываясь на оставшегося на обочине человека, торопливо зашагала к машине, потому что ответа на этот его вопрос у меня не было.
В салоне Витары стало существенно теснее; часть вещей из багажника перекочевала на заднее сиденье, зажав Мишку в угол, но настроение было бодрое. С облегчением освободившись от зеленой маски, папа Боря радостно заявил мне:
– Теперь на полдороги как минимум топлива хватит, если не больше. Ох, как удачно мы заехали! Хотя Лёню разгрузили изрядно. Ты бы знала, почем они нам бензин продали. Кризисные цены, мать твою растак! Давай, Анюта, ребята уже двинулись, пристраивайся в хвост. Доедем до Твери, а там я тебя сменю, кому-то из нас надо поспать.
Остальные машины, действительно, уже выезжали на шоссе; в зеркальце заднего вида я увидела, как один из охранников, оставшихся возле микроавтобуса, поднял руку и помахал нам вслед. Стоявший возле обочины человек посторонился, пропуская нас, поймал мой взгляд и слегка улыбнулся мне. Поравнявшись с ним, я на секунду притормозила, опустила стекло, посмотрела прямо в его улыбку и сказала быстро:
– Нет больше Москвы. Не ждите завтрашнего дня. Забирайте все, что осталось и уезжайте отсюда подальше, слышишь? Улыбка с его лица еще не исчезла, но в глазах появилось какое-то новое выражение, и тогда я нажала на газ, и уже вырулив на дорогу, обернулась и повторила еще раз, надеясь, что слова мои не снесет ветром:
– Подальше! Слышишь?
Тридцать километров до Клина мы ехали молча. Вероятно, мой способ попрощаться с охранником на заправке испортил всем настроение. Тишину нарушало только легкое потрескивание рации; в эфире по-прежнему не было ни звука, и если бы не освещенные деревни, рассыпанные по обеим сторонам шоссе, можно было бы подумать, что мы – последние, кто едет по этой дороге, что никого больше не осталось. Ощущение это рассеялось, когда впереди появился Клин – первый город, который нам нужно было проехать насквозь, с перекрестками и светофорами, которые могут
